Глава 36 - Единственный, кого он боялся
- Он не мог уйти! - закричал Гарри. Он не верил в это, просто не мог в это поверить. Он, как мог, сопротивлялся Люпину. Нет, он просто ничего не понимает: люди прячутся за этой занавеской; Гарри слышал их шепот, когда первый раз вошел в эту комнату. Сириус просто прячется, просто скрывается от взглядов... - СИРИУС!!! - ревел он. - СИРИУС! - Он не может вернуться, Гарри, - порывисто сказал Люпин, пытаясь удержать Гарри. - Он не может вернуться, потому что он м... - ОН-НЕ-МЕРТВ!!! - прорычал Гарри. - СИРИУС!!! Вокруг продолжалось какое-то движение, суета, вспышки заклинаний. Гарри не обращал внимания на этот шум: не имели значения пролетающие мимо них отраженные проклятия - ничто не имело значения. Нет, Сириус стоит в шаге от них, за этой старой занавеской, он появится из-за нее в любой момент, он отбросит кивком назад свои темные волосы и вступит в сражение... Люпин потащил Гарри подальше от кафедры, а Гарри, все еще уставившись на проход под аркой, проклинал Сириуса за то, что тот его не подождал... Но какая-то часть его осознавала, что даже если бы он вырвался из рук Люпина... Сириус никогда не заставлял его ждать... Сириус всегда рисковал чем угодно, чтобы увидеть Гарри, помочь ему... так что если Сириус не появился из-под арки даже после того, как Гарри прокричал его имя так, будто бы от этого зависела его жизнь, то единственным объяснением это было то... что он действительно... Дамблдор собрал оставшихся Пожирателей Смерти в середине комнаты, по-видимому, опутанных невидимыми веревками. Шизоглаз Муди, хромая, подошел к Тонкс, пытаясь привести ее в чувство. За кафедрой все еще сверкал свет, слышалось ворчание и крики - Кингсли рвался вперед, чтобы продолжить дуэль Сириуса с Беллатрикс. - Гарри? - Невилл скатился к нему по каменным скамьям. Гарри больше не пытался бороться с Люпином, но тот все равно предупредительно держал его руку. - Гарри... Мне правда очень жаль... - продолжал Невилл. Его ноги все еще судорожно дергались. - Тот человек, Сириус Блэк... Он был твоим другом? Гарри кивнул. - Так, - тихо сказал Люпин, указывая палочкой на ноги Невилла. - Finite! Ноги Невилла освободились и упали на пол. Лицо Люпина было бледным. - Давайте... Давайте найдем остальных. Где они, Невилл? - Люпин отвернулся от прохода по аркой. Он говорил так, как будто каждое слово причиняло ему боль. - Они все там, - указал Невилл. - (brain) напал на Рона, но я думаю, с ним все в порядке. Гермиона без сознания. Из-за постамента раздался взрыв и оглушительный вопль. Гарри увидел Кингсли, кричащего от боли на полу. Беллатрикс Лестрэндж бросилась наутек, подгоняемая Дамблдором. Он направил на нее заклинание, но она его отразила и теперь была уже на середине лестницы. - Гарри - НЕТ! - закричал Люпин, но Гарри уже высвободил свою руку. - Она убила Сириуса! - орал Гарри, карабкаясь по каменным скамьям. - Она убила его, а я убью ее! Сзади него кричали люди, но это его не тревожило. Подол мантии Беллатрикс скрылся из виду и они оказались в комнате, где плавали (brains). Она бросила через плечо заклинание. В воздухе появился и перевернулся бак и Гарри окатило отвратительно пахнущей жидкостью. (brains) протянули к нему свои длинные цветные щупальца. Он закричал: "Wingardium Leviosa!", и они поднялись в воздух. Поскальзываясь, он побежал к двери, перепрыгнув через Луну, охающую на полу, пробежав мимо Джинни, спросившей его: "Гарри... что?...", мимо нервно хихикающего Рона и мимо Гермионы, которая все еще была без сознания. Он рывком открыл дверь в большой черный зал и увидел, как Беллатрикс исчезает в дверях с другой стороны комнаты. За ней был коридор, ведущий к лифтам. Он побежал, но Беллатрикс уже захлопнула за собой дверь, и стены начали вращаться. И снова он оказался окружен полосами синего света от крутящегося канделябра. - Где выход? - отчаянно закричал он, когда стена с грохотом снова остановилась. - Как отсюда выйти? Комната, казалось, ждала, когда же он спросит. Дверь прямо перед ним открылась, и за ней оказался коридор, ведущий к лифтам, освещенный светом факелов и абсолютно пустой. Он побежал. Он слышал, как впереди громыхает лифт; он пробежал по проходу, обогнул угол и ударил кулаком по кнопке, чтобы вызвать второй лифт. Тот издал резкий звук и начал спускаться все ниже и ниже. Наконец, он подошел, решетка отъехала, и Гарри ворвался внутрь, на этот раз ударив кнопку с надписью "Атриум". Двери закрылись, и начался подъем. Он выскочил из лифта еще до того, как решетки раскрылись до конца, и огляделся. Беллатрикс уже была около телефонного прохода на другом конце зала, оглянувшись, она выстрелила в него еще одним заклинанием. Он спрятался за Фонтан Магической Братии - заклинание пролетело мимо него и ударило в отделанные золотом ворота с другой стороны Атриума, так что они зазвонили, как колокола. Больше не было слышно шагов. Беллатрикс остановилась, а Гарри, прислушиваясь, крался под прикрытием статуй. - Выходи, выходи, малыш Гарри, - позвала она нарочито детским голоском, эхом отражавшимся от полированного деревянного пола. - Зачем же тебе понадобилось бежать за мной? Мне кажется, ты пришел отомстить, так, мой дорогой родственничек!" - Да, за этим! - крикнул Гарри, и эхо разнесло эти слова по всему залу. - Аааа... Ты любил его, малыш Поттер? Страшная ненависть проснулась в Гарри, такая страшная, какой он никогда не испытывал. Он выскочил из-за фонтана и проревел: - Crucio! Беллатрикс закричала: заклинание ударило ее по ногам, но она не начала извиваться и визжать от боли, как Невилл - она уже стояла на ногах, задыхаясь и перестав смеяться. Гарри снова спрятался за фонтаном. Ее контрзаклятье ударило по голове колдуна, оторвав ее. Голова отлетела на двадцать шагов от туловища, проделав в полу глубокие царапины. - Что, никогда раньше не пользовался Непростительными Проклятиями, малыш? - кричала она уже не детским голоском. - Ты должен ХОТЕТЬ причинить мне боль, наслаждаться этой болью. Праведный гнев не сможет причинить мне сильного вреда. Хочешь, я покажу тебе, как это делается? Сейчас я преподам тебе урок... Гарри выглядывал из-за другого края фонтана, когда она вскрикнула "Crucio!". Ему пришлось немного пригнуться вниз, а рука кентавра, держащая лук, оторвалась от туловища и приземлилась недалеко от головы золотого колдуна. - Поттер, тебе не победить меня! - кричала она. Он слышал, что она пытается обойти его справа, чтобы нанести точный удар. Он пятился, обходя статую с другой стороны, чтобы быть вне ее поля зрения, цепляясь за ноги кентавра и пригнув голову. - Я была одной из ближайших слуг Темного Лорда. Я училась у него Темным Искусствам. Я знаю заклятия такой силы, которые ты не можешь даже мечтать выучить. - Ступефай! - крикнул Гарри. Он выглянул из-за фонтана там, где стоял гоблин, улыбаясь теперь уже безголовому колдуну, и прицелился ей в спину, так как она обходила фонтан с другой стороны. Она среагировала так быстро, что он едва успел пригнуться. - Protego! Луч красного света, его собственное оглушающее заклинание, срикошетило на него. Гарри откинулся назад, а одно из ушей гоблина отправилось в полет через всю комнату. - Поттер, я дам тебе один шанс! - прокричала Беллатрикс. - Отдай мне пророчество и я, может быть, сохраню тебе жизнь! - Хм... тебе придется меня убить, потому что его нет! - проревел Гарри. В это время боль обожгла его лоб: его шрам опять запылал, и он почувствовал приступ гнева, не связанный с его собственной яростью. - А он знает! - засмеялся Гарри, подражая смеху Беллатрикс. - Твой старый дорогой дружок Волдеморт знает, что оно исчезло. Наверное, он будет тобой недоволен, так? - Что? Что ты сказал? - прокричала она, и в ее голосе звучал страх. - Пророчество разбилось, когда я пытался поднять Невилла по ступеням. Как думаешь, что скажет Волдеморт, узнав об этом? Его шрам пылал, глаза слезились от боли. - ЛЖЕЦ! - завизжала она, но кроме злости в ее голосе слышался ужас. - ОНО У ТЕБЯ, ПОТТЕР. И ТЫ МНЕ ЕГО ОТДАШЬ! Accio пророчество! ACCIO ПРОРОЧЕСТВО! Гарри снова рассмеялся, зная, что это приведет ее в ярость. Боль в голове стала такой сильной, что он подумал, что его череп должен треснуть. Он помахал пустой рукой из-за спины одноухого гоблина и быстро отдернул ее, когда она послала в него еще один зеленый луч. - Ничего! - кричал он. - Нечего призывать. Оно разбилось, и никто не слышал, что оно гласило. Расскажи своему боссу об этом! - Нет! - заорала Беллатрикс. - Это неправда, ты лжешь! Повелитель, я пыталась! Я ПЫТАЛАСЬ! НЕ НАКАЗЫВАЙТЕ МЕНЯ! - Не напрягайся! - у Гарри уже глаза на лоб лезли от боли, более сильной, чем когда-либо раньше. - Он не услышит тебя отсюда! - Ты так думаешь, Поттер? - произнес высокий холодный голос. Гарри открыл глаза Высокий, стройный, одетый во все черное, змееподобное костлявое лицо, красные глаза... Волдеморт появился в середине зала, его палочка была направлена на Гарри, который не мог пошевелиться. - Так ты разбил мое пророчество? - мягко сказал Волдеморт, безжалостно разглядывая Гарри. - Нет, Белла, он не лжет... Я вижу правду, пробивающуюся из его никчемного умишки... месяцы подготовки, месяцы напряженной работы... и мои Пожиратели Смерти снова позволили Гарри Поттеру разрушить мои планы... Я... - Повелитель, простите, я не знала, я сражалась с анимагом Блэком! - рыдала Беллатрикс, припадая к ногам Волдеморта, когда он прошагал рядом. - Повелитель, вы должны понять... - Заткнись, Белла, - пригрозил Волдеморт. - С тобой я тоже скоро разберусь. но неужели ты думаешь, что я пришел в Министерство Магии, чтобы слушать твои сопливые извинения? - Но повелитель... он тут... он.. Волдеморт не удостоил ее вниманием - Мне больше нечего тебе сказать, Поттер, - тихо сказал он. - Ты мешался мне слишком часто и слишком долго. AVADA KEDAVRA! Гарри даже не открыл рта, чтобы возразить. Его сознание было пусто, палочка бесполезно валялась на полу. Но золотая безголовая статуя колдуна с фонтана ожила и спрыгнула с постамента на пол между Гарри и Волдемортом. Статуя раскинула руки, защищая Гарри, и заклинание скользнуло по ее груди. - Что? - закричал Волдеморт, оглядываясь вокруг. Затем он резко вздохнул. - Дамблдор! Гарри оглянулся, его сердце бешено забилось. Перед золотыми воротами стоял Дамблдор. Волдеморт поднял свою палочку, и еще один зеленый луч устремился к Дамблдору, но тот повернулся и исчез в завихрениях своего плаща. В следующую секунду он появился за спиной Волдеморта и взмахнул палочкой в направлении остатков фонтана. Остальные статуи ожили. Статуя ведьмы погналась за орущей Беллатрикс, та пыталась атаковать ее заклинаниями, но они просто разбивались о ее грудь. Вдруг статуя спикировала на Беллатрикс и повалила ее на пол. Тем временем статуи гоблина и домового эльфа поспешили к каминам в стене, а однорукий кентавр поскакал на Волдеморта, который испарился и появился рядом с бассейном. Безголовая статуя вытолкала Гарри из сражения, когда Дамблдор двинул на Волдеморта, а кентавр легким галопом стал двигаться вокруг них. - С твоей стороны было просто глупо приходить сюда сейчас, Том, - тихо сказал Дамблдор. - Авроры скоро будут здесь. - К этому времени меня здесь уже не будет, а ты будешь мертв! - сплюнул Волдеморт. Он послал еще одно смертельное проклятье в Дамблдора, но промахнулся, попав в стол дежурного охранника, который тут же загорелся. Дамблдор взмахнул своей палочкой: сила его заклинания была такова, что Гарри спрятался от него за своим золотым телохранителем, чувствуя как волосы на его голове становятся дыбом. На этот раз Волдеморту пришлось создать светящийся серебряный щит из тонкой прослойки воздуха, чтобы отразить его. Заклинание, чем бы оно ни было, не причинило щиту видимых повреждений, произведя, однако, глубокий, подобный гонгу, странный, пугающий звук. - Ты не попытаешься убить меня, Дамблдор? - прокричал Волдеморт, его красные глаза сузились над верхней гранью щита. - Считаешь себя выше такой жестокости, а? - Мы оба знаем, что есть и другие способы погубить человека, Том, - спокойно и тихо сказал Дамблдор, продолжая спокойно приближаться к Волдеморту, будто он не боялся ничего в целом мире, будто ничто не могло помещать его легкой прогулке по холлу. Мне недостаточно просто отнять у тебя жизнь, я допускаю... - Нет ничего хуже смерти, Дамблдор! - прорычал Волдеморт. - Ты заблуждаешься, - сказал Дамблдор, все еще приближаясь к Волдеморту и говоря так, как будто они спорили о любимых напитках. Гарри испуганно наблюдал, как он шел без всякой защиты. Он захотел крикнуть, предостеречь его, но его безголовый охранник, пресекал любые попытки вырваться за него. - На самом деле, твое нежелание понимать то, что есть вещи гораздо хуже, чем смерть, всегда было твоей самой большой слабостью... Очередной луч зеленого света вылетел из-за серебряного щита. Его на себя принял однорукий кентавр, выпрыгнув перед Дамблдором и рассыпавшись в воздухе на сотни маленьких кусочков, Дамблдор снова вытянул палочку и взмахнул ею, как будто щелкая плетью. С ее кончика сорвался длинный и тонкий язычок пламени, обернувшийся вокруг Волдеморта и его щита. На какой-то момент показалось, что Дамблдор победил, но затем огненная веревка стала змеей, и, угрожающе шипя, повернулась к Дамблдору. Волдеморт испарился, а змея приподнялась с пола, приготовившись к броску. Над головой Дамблдора вспыхнул огонь, когда Волдеморт снова появился, на этот раз в середине бассейна, там, где совсем недавно стояли пять статуй. - Осторожно! - закричал Гарри, когда из палочки Волдеморта по направлению к Дамблдору вылетел еще один зеленый лучик и в этот же момент бросилась огненная змея. Фоукс резко спикировал вниз перед Дамблдором, широко раскрыл клюв и проглотил зеленый лучик целиком, затем он вспыхнул в огне и упал на пол, маленький и сморщившийся. В тот же момент Дамблдор взмахнул палочкой в одном долгом плавном движении - змея, уже готовая вонзить в него свои ядовитые клыки, вдруг резко взмыла в воздух и исчезла в маленькой вспышке света, оставив после себя лишь облачко дыма. Вода в бассейне поднялась и накрыла Волдеморта, как будто кокон из расплавленного стекла. Несколько секунд Волдеморта можно было наблюдать только как темную волнистую безликую фигуру, неясно мерцающую на постаменте, пытающуюся сбросить с себя давящую массу воды. А потом он исчез, а вода с грохотом, низвергнулась обратно в бассейн, брызгая во все стороны, поливая отполированный пол.- ПОВЕЛИТЕЛЬ! - кричала Беллатрикс. Гарри был уверен, что Волдеморт решил отступить, убежать, и он снова попытался покинуть свое укрытие за безголовой статуей, но Дамблдор крикнул: - Оставайся там, где ты есть, Гарри. В первый раз Дамблдор выглядел испуганным. Гарри не видел ни одной причины для этого: зал был пуст, не считая их самих, всхлипывающая Беллатрикс все еще оставалась в своей ловушке под статуей ведьмы, а снова родившийся маленький Фоукс тихо урчал на полу. А потом шрам Гарри взорвался болью, и ему показалось, что сейчас он умрет, потому что это была боль за пределами того, что можно было представить, за пределами человеческой выносливости. Он был зажат в кольцах существа с красными глазами, оно сжало его так крепко, что он уже не знал, где кончается он сам и начинается это существо. Они сплавились друг с другом, они были связаны болью, и не было никакой возможности выбраться... Существо заговорило, использовав для этого рот Гарри, так что в своей агонии он чувствовал движение челюстей и языка. - Теперь убей меня, Дамблдор... Гарри ослеп и умирал от боли, каждая частичка его тела кричала и желала освобождения, он почувствовал, что существо снова использует его. - Если смерть ничего не значит, Дамблдор, убей мальчишку... "Останови эту боль, - думал Гарри. - Позволь ему убить нас... Покончи с этим, Дамблдор... смерть не идет ни в какое сравнение с этим..." И он снова увидел Сириуса... Когда в сердце Гарри снова проявились эмоции, хватка существа ослабла, боль ушла. Гарри лежал лицом вниз на полу, его очки куда-то пропали, было холодно, как будто он лежал на льду. И были голоса, эхом отражавшиеся от стен зала, больше голосов, чем должно было бы быть... Гарри открыл глаза и увидел свои очки, лежащие около пятки безголовой статуи, лежащая на спине, сломанная и неподвижная. Он надел очки и приподнял немного голову, и обнаружил крючковатый нос Дамблдора в нескольких дюймах от своего собственного. - Гарри, с тобой все нормально? - Ага, - сказал Гарри, так сильно дрожа, что даже не мог как следует держать голову. - Да, я... а где Волдеморт?.. и где все?... что происходит?... Атриум был полон народа, в отполированном полу отражались изумрудно-зеленые языки пламени огня, который теперь горел во всех каминах воль одной из стен: из них постоянно выходили прибывающие колдуны и ведьмы. Крошечные золотые статуэтки домашнего эльфа и гоблина, шли пред обалдевшим Корнелиусом Фаджем. - Он был там! - кричал человек в алой мантии, показывающий на груду золотых обломков на другой стороне зала, где совсем недавно лежала пойманная Беллатрикс. - Я видел его, мистер Фадж, я клянусь, что это был Сами-Знаете-Кто, он забрал женщину и дезаппарировал! - Я знаю, Вильямсон, я знаю, я тоже его видел! - невнятно пробормотал Фадж. Из-под его полосатого плаща выглядывала пижама. Сам он дышал так, как будто только что пробежал несколько миль. - Клянусь бородой Мерлина... здесь... здесь!... в Министерстве Магии... О, небеса!.. Это невозможно... Как такое могло произойти?... - Если ты спустишься в Отдел Тайн, Корнелиус, - сказал Дамблдор, подходя к нему,- ты найдешь нескольких сбежавших Пожирателей Смерти в Отделе Тайн. Они связанны Антидезаппарирующим проклятьем и ожидают твоего решения о своей дальнейшей судьбе. Все вновь прибывшие осознали, что он тут был тут и раньше. Некоторые подняли палочки в знак восхищения, статуи эльфа и гоблина аплодировали, а Фадж от неожиданности подпрыгнул так, что его тапочки оторвались от пола. - Дамблдор! - задыхался он, вне себя от изумления. - Ты тут... Я... Я... Он с диким видом оглядел Авроров, которых привел с собой, и не было сомнений в том, что он был в на грани того, чтобы крикнуть: "Взять его!" - Корнелиус, я готов сразиться с твоими людьми... и снова победить! - сказал Дамблдор громовым голосом. - Но несколько минут назад ты своими глазами видел доказательство того, что я весь год говорил тебе правду. Лорд Волдеморт вернулся, а ты двенадцать месяцев гонялся не за тем человеком. Теперь тебе пришло время прислушаться к здравому смыслу. - Я.. не.. Ну ладно! - проревел Фадж, оглядываясь в надежде, что кто-то подскажет ему, что делать. Выяснив, что поддержки не будет, он сказал: - Доулиш! Вильямсон! Спуститесь в Отдел Тайн и посмотрите... Дамблдор, ты... тебе придется мне многое объяснить... Фонтан Магической Братии - что случилось? - добавил он, уставившись в пол, где теперь валялись остатки статуй ведьмы, колдуна и кентавра. - Мы сможем обсудить это позже, когда я отошлю Гарри обратно в Хогвартс, - сказал Дамблдор. - Гарри?... Гарри Поттер? Фадж быстро обернулся и уставился на Гарри, который все еще стоял за статуей, которая защищала его во время дуэли Дамблдора и Волдеморта. - Он... здесь? - спросил Фадж, изумленно разглядывая Гарри. - Почему?... Что он тут делает? - Я объясню все, - повторил Дамблдор, - когда Гарри вернется в школу. Он отошел от бассейна к тому месту, где на полу лежала голова золотого волшебника. Он указал на нее палочкой и пробормотал: "Portus". Голова на несколько секунд засветилась синим и задрожала на полу. - Теперь слушай меня, Дамблдор! - выкрикнул Фадж, когда Дамблдор поднял голову и понес ее Гарри. - Ты не получал официального разрешения на создание этого портшлюза! Ты не смеешь делать такие вещи прямо в Министерстве Магии, ты... ты... Его голос запнулся, когда Дамблдор повелительно взглянул на него через свои очки-половинки. - Ты отдашь приказ Долорес Умбридж покинуть Хогвартс, - сказал Дамблдор. - Ты прикажешь своим Аврорам перестать преследовать моего учителя по уходу за магическими существами, чтобы он мог вернуться к работе. Я выделю тебе... - Дамблдор достал из кармана часы с двенадцатью стрелками и посмотрел на них, - полчаса этим вечером, за которые, я думаю, мы успеем обсудить все, что тут произошло. После этого я вернусь в мою школу. Если тебе еще понадобится помощь, то тебе всегда будут более чем рады в Хогвартсе. Письма, адресованные директору, дойдут до меня. Фадж надулся еще сильнее, чем раньше, его рот был открыт, его круглое лицо порозовело под взъерошенными серыми волосами. - Я... Ты... Дамблдор отвернулся от него. - Возьми этот портшлюз, Гарри. Гарри положил руку на голову статуи, которую держал Дамблдор, слишком поздно вспомнив, что неплохо бы было спросить, что делать дальше и куда его отправляют. - Мы встретимся через полчаса, - тихо сказал Дамблдор. - Раз.... два... три.... Гарри почувствовал хорошо знакомое ощущение, как будто его цепляют за пупок. Полированный деревянный пол исчез из-под ног. Атриум, Фадж, Дамблдор - все они исчезли, а Гарри летел вперед в вихре цвета и звука....

Глава 37 - Потерянное пророчество
Ноги Гарри ударились о твердую землю, его колени слегка подогнулись, и голова золотого волшебника с громким звоном упала на пол. Он огляделся и увидел, что очутился в кабинете Дамблдора. Было похоже, что в отсутствие директора все восстановилось само собой. Хрупкие серебряные приборы как прежде стояли на длинноногих столах, издавая тихий гул и шипение. Портреты директоров и директрис школы дремали в своих рамах, откинувшись головами назад на кресла или на противоположный край картины. Гарри посмотрел в окно. На горизонте обозначилась холодная бледно-зеленая полоса: приближался рассвет. Тишина и неподвижность, нарушаемые изредка всхрапыванием или сопением спящего портрета, были невыносимы для Гарри. Если бы окружающее его снаружи могло отобразить то, что он чувствовал внутри, картины кричали бы от боли. Он мерял шагами тихий, красивый кабинет, часто дыша и стараясь ни о чём не думать. Но от мыслей не было никакого спасения, он вынужден был думать... Это он виноват в том, что Сириус погиб, это он во всем виноват. Если бы он, Гарри, не оказался глуп настолько, чтобы попасться на уловку Волдеморта, если бы он не был так убежден в реальности увиденного во сне, если бы он только допустил в свой разум мысль о том, что Гермиона права, что это расчет Вольдеморта на "любовь Гарри играть в героя"... Это невыносимо, он не будет думать об этом, он не сможет это выдержать, он не хочет чувствовать и познавать эту ужасную пустоту внутри него, темную пропасть на месте Сириуса, там, где исчез Сириус; он не хочет оставаться в этой большой тихой комнате; он не сможет этого выдержать ... Картина позади него издала особенно громкий хрюкающий храп, и холодный голос произнес: - A, Гарри Поттер... Финеас Найджелус протяжно зевнул и потянулся, устремив на Гарри взгляд проницательных, узких глаз. - Каким же ветром тебя занесло сюда в такой ранний час? - спросил, наконец, Финеас. - Считается, что этот кабинет закрыт для любого, кроме законного директора школы. Или тебя сюда прислал сам Дамблдор? Ах, только не говори мне... - он сделал еще один протяжный зевок, - что у тебя еще одно сообщение для моего никчемного праправнучка! Гарри был не в состоянии говорить. Финеас Найджелус не знал, что Сириус мертв, а Гарри не мог сообщить ему об этом. Сказать это вслух означало сделать смерть Сириуса окончательной, свершившейся, невосполнимой. Еще несколько портретов зашевелились. Охваченный ужасом при мысли, что его будут расспрашивать, Гарри пересек комнату и дернул за дверную ручку. Она не повернулась. Он был заперт внутри. - Я надеюсь, это означает, - сказал тучный, красноносый колдун, чей портрет висел на стене позади директорского стола , - что Дамблдор скоро к нам вернется? Гарри обернулся. Колдун рассматривал его с большим интересом. Гарри кивнул и снова дернул за дверную ручку, но она осталось неподвижной. - Чудесно, - сказал волшебник. - Без него было весьма тоскливо, воистину, весьма тоскливо. Он восседал на похожем на трон стуле, на котором он был нарисован, и приветливо улыбался Гарри. - Дамблдор, очень высоко вас ценит, о чем вы, уверен, знаете, - сказал он успокаивающе. - Да, он вас очень уважает и ценит. Ощущение вины, которое заполняло всю грудную клетку Гарри подобно чудовищному, тяжкому паразиту, заставило его душу корчится и извиваться. Гарри не мог больше терпеть это, он не мог больше оставаться самим собой, он никогда так остро не ощущал себя заточенным внутри своей собственных головы и тела, никогда ему так страстно не хотелось быть кем-нибудь другим... Пустой камин взорвался изумрудно-зеленым пламенем. Гарри отскочил подальше от двери, уставившись на человека, вращающегося за решеткой. Когда из пламени появилась высокая фигура Дамблдора, колдуны и ведьмы на стенах вокруг активно зашевелились, многие из них издавали приветственные крики. - Спасибо, - мягко произнес Дамблдор. Он не посмотрел на Гарри, вместо этого он направился к насесту около двери, вынул из внутреннего кармана своей мантии крошечного, уродливого, неоперенного Фоукса, и бережно поместил в поднос мягкого пепла под золотым насестом, на котором обычно сидел полностью выросший Фоукс. - Ну что же, Гарри, - сказал Дамблдор, отворачиваясь наконец от птенца, - ты будешь рад услышать, что ни один из твоих друзей-учеников не пострадал серьезно в результате ночных событий. Гарри попробовал сказать "Хорошо", но не издал ни звука. Ему казалось, что Дамблдор напоминает ему о том, сколько вреда он причинил, и хотя Дамблдор на этот раз смотрел прямо на него, и взгляд у него был скорее доброжелательный, чем обличительный, Гарри не мог встретиться с ним глазами. - Мадам Помфри занимается всеми, - сказал Дамблдор. - Нимфадоре Toнкс, судя по всему, придется провести некоторое время в больнице Св. Мунго, но она полностью поправится. Гарри удовлетворился тем, что кивнул ковру, который становился все светлее по мере того, как бледнело снаружи небо. Он был уверен, что все портреты в комнате слушали Дамблдора и ловили каждое слово, желая узнать, где были Дамблдор и Гарри и откуда взялись чьи-то ранения. - Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, Гарри, - сказал Дамблдор очень спокойно. - Нет, не знаете! - ответил Гарри, и его голос прозвучал неожиданно громко и твердо - раскаленный добела гнев бушевал внутри него: Дамблдор понятия не имел о его чувствах. - Видите, Дамблдор? - хитро произнес Финеас Найджелус. - Никогда не пытайтесь понять учеников. Они это ненавидят. Им гораздо больше нравиться быть трагически непонятыми, упиваться жалостью к себе, вариться в собственной... - Достаточно, Финеас, - сказал Дамблдор. Гарри решительно повернулся спиной к Дамблдору и посмотрел в окно. Вдалеке виднелся квиддичный стадион. Сириус появился там однажды в образе лохматого черного пса: так он мог наблюдать за тем, как Гарри играл; наверное, он пришел посмотреть, был ли Гарри столь же хорош, как Джеймс ... Гарри так никогда и не спросил его ... - Нет никакого стыда в том, что ты чувствуешь, Гарри, - произнес голос Дамблдора. - Напротив, способность испытывать такую боль - твоя самая большая сила. Гарри почувствовал, что раскаленный добела гнев, кипевший в ужасной пустоте, лизнул его нутро, заполняя его желанием оскорбить Дамблдора за его спокойствие и пустые слова. - Значит, моя самая большая сила? - сказал Гарри срывающимся голосом, глядя на квиддичный стадион, но больше не видя его. - Вы понятия не имеете... вы не знаете ... - Чего я не знаю? -спросил Дамблдор спокойно. Это было уже слишком. Гарри повернулся, дрожа от гнева. - Я не хочу говорить о том, что чувствую, ясно? - Гарри, то, что ты так страдаешь, доказывает, ты - человек! Эта боль - часть человеческого бытия. - ТОГДА - Я - НЕ - ХОЧУ - БЫТЬ - ЧЕЛОВЕКОМ! - заорал Гарри, и, схватив хрупкий серебряный прибор с тонконогого стола рядом с собой, швырнул его через всю комнату. Прибор рассыпался о стену на сотню крошечных осколков, с нескольких картин послышались гневные и испуганные крики, а портрет Армандо Диппета сказал: "Даже так?!" - МНЕ ПЛЕВАТЬ! - закричал на них Гарри, схватил луноскоп и бросил его в камин. - С МЕНЯ ХВАТИТ, Я ВИДЕЛ ДОСТАТОЧНО, Я ХОЧУ ВЫЙТИ, Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ЭТО ЗАКОНЧИЛОСЬ, МНЕ ТЕПЕРЬ ВСЕ РАВНО! Он схватил стол, на котором стоял серебряный прибор и отшвырнул его тоже. Тот разбился об пол, и его ножки разлетелись в разные стороны. - Тебе не все равно, - произнес Дамблдор. Он не вздрогнул и не сделал ни малейшей попытки остановить Гарри, уничтожающего его кабинет. Выражение его лица было спокойным, почти безмятежным. - Тебе не все равно до такой степени, что тебе кажется будто ты смертельно истекаешь кровью от этой боли. - МНЕ - ВСЕ РАВНО! - Гарри закричал так громко, что почувствовал: его горло может разорваться. На секунду ему захотелось подскочить к Дамблдору и изломать его тоже, разбить это спокойное старое лицо, потрясти его, уязвить, заставить его почувствовать хотя бы крошечную долю того кошмара, который был внутри него. - О нет, тебе не все равно, - произнес Дамблдор еще более спокойно. - Теперь ты потерял свою мать, своего отца и самого близкого, родного человека после родителей. Конечно же тебе не все равно. - ВЫ НЕ ЗНАЕТЕ, ЧТО Я ЧУВСТВУЮ! - взревел Гарри. - ВЫ - СТОЯ ТАМ - ВЫ... Но слов больше не хватало, от битья вещей больше не было облегчения, ему хотелось бежать, бежать не оглядываясь, и оказаться где-нибудь, где он не будет видеть эти глядящие на него ясные синие глаза, это ненавистное спокойное старое лицо. Он повернулся на каблуках, подбежал к двери, опять схватился за дверную ручку и дернул за нее. Но дверь не открылась. Гарри развернулся к Дамблдору. - Выпустите меня, - произнес он, дрожа с головы до пят. - Нет, - сказал Дамблдор просто. В течение нескольких секунд они смотрели друг на друга. - Выпустите меня, - опять произнес Гарри. - Нет, - повторил Дамблдор. - Если вы этого не сделаете, если вы будете удерживать меня здесь, если вы меня не отпустите... - В любом случае, можешь продолжать уничтожение моего имущества, - сказал Дамблдор невозмутимо. - Осмелюсь заметить, у меня его слишком много. Он обошел вокруг стола и сел за него, наблюдая за Гарри. - Выпустите меня, - произнес Гарри ледяным и почти столь же спокойным, как у Дамблдора, голосом. - Нет, пока я не выскажусь, - ответил Дамблдор. - Вы ... и вы думаете, что я хочу ... что я соглашусь... МНЕ ВСЕ РАВНО, ЧТО ВЫ СКАЖЕТЕ! - зарычал Гарри. - Я не хочу ничего слышать от вас! - Ты захочешь, - произнес Дамблдор настойчиво. - Ты пока далеко не настолько зол, насколько должен быть. Если ты нападешь на меня, а я знаю - ты близок к этому, я хотел бы это заслужить полностью. - О чем вы говорите? - Это я виноват в том, что Сириус погиб, - отчетливо произнес Дамблдор. - Или, вернее сказать, это почти полностью моя вина. Я не настолько высокомерен, чтобы взять на себя всю ответственность целиком. Сириус был храбрым, умным и энергичным человеком, а такие люди обычно не соглашаются сидеть дома, скрываясь, пока остальные, как они полагают, подвергаются опасности. Однако ты не должен был ни на мгновение верить в то, что была хоть какая-то необходимость в твоем посещении Отдела Тайн сегодня вечером. Если бы я был откровенен с тобой, Гарри, так, как должен был, ты давным-давно знал бы, что Волдеморт будет стараться заманить тебя в Отдел Тайн, и ты никогда бы не поддался на его уловку и не пошел бы туда этим вечером. И Сириус не последовал бы за тобой. И эта вина лежит на мне, на мне одном. Рука Гарри все еще находилась на дверной ручке, но он не сознавал этого. Он не отрывал взгляда от Дамблдора, чуть дыша, слушая, и едва ли понимая то, что услышал. - Пожалуйста, сядь, - сказал Дамблдор. Это был не приказ, это была просьба. Гарри помедлил в нерешительности, затем медленно прошел по кабинету, засыпанного теперь серебряными осколками и деревянной щепой, и сел лицом к столу Дамблдора. - Насколько я понял, - медленно произнес слева от Гарри Финеас Найджелус, - мой праправнук, последний из Блэков, мертв? - Да, Финеас, - ответил Дамблдор. - Я не верю этому! - отрывисто сказал Финеас. Гарри повернулся вовремя, чтобы увидеть как Финеас покинул свой портрет, и понял, что тот пошел навестить другие картины в особняке на площади Гриммолд. Наверно, он пойдёт от портрета к портрету, через весь дом, призывая Сириуса... - Гарри, я задолжал тебе объяснение, - сказал Дамблдор. - Объяснение ошибок старика. Теперь я вижу: все, что я сделал и чего не сделал в отношении тебя, несет отпечаток моего возраста. Юноше не дано понять, как думает и чувствует старик. Но и старики виноваты, если забывают, каково это - быть молодыми ... и я, кажется, в последнее время забыл ... Восход разгорался, над горами показался ободок ослепительного оранжевого цвета, а небо над ним стало бесцветным и сияющим. Свет упал на Дамблдора, на серебро его бровей и бороды, на морщины, избороздившие его лицо. - Пятнадцать лет назад, когда я увидел шрам на твоем лбу, я догадывался, что это может означать, - сказал Дамблдор. - Я догадывался, что это знак связи, соединившей тебя и Волдеморта. - Вы говорили мне это и раньше, профессор, - сказал Гарри резко. Он не боялся показаться грубым. Его теперь ничто особенно не волновало... - Да, - ответил Дамблдор извиняющимся тоном. - Да, но, видишь ли, необходимо начать с твоего шрама. Поскольку, вскоре после того, как ты воссоединился с волшебным миром, стало очевидным, что я был прав и твой шрам предупреждал тебя, когда Волдеморт был рядом с тобой или когда он ощущал сильные эмоции. - Знаю, - сказал Гарри устало. - И эта твоя способность - выявлять присутствие Волдеморта, даже когда он замаскирован, и знать то, что он чувствует, когда он эмоционально возбужден, - проявилась еще отчетливее с тех пор, как Волдеморт вернул себе тело и полную силу. Гарри даже не потрудился кивнуть. Все это уже было ему известно. - С недавнего времени, - произнес Дамблдор, - я начал беспокоиться о том, что Волдеморт может узнать о существовании этой связи. И действительно, наступил момент, когда ты проник настолько глубоко в его разум, что он ощутил твое присутствие. Я говорю, конечно, о ночи, когда ты был свидетелем нападения на мистера Уизли. - Да, Снейп сказал мне, - пробормотал Гарри. - Профессор Снейп, Гарри, - спокойно поправил Дамблдор. - Но разве ты не задавался вопросом, почему не я объяснил тебе это? Почему не я обучал тебя Мыслезащите? И почему я за все эти месяцы даже не увиделся с тобой? Гарри поднял глаза. Теперь он заметил, что Дамблдор выглядит грустным и усталым. - Да, - пробормотал Гарри, - да, я спрашивал себя об этом. - Видишь ли, - продолжал Дамблдор, - я был уверен, что вскоре Волдеморт попытается силой воздействовать на твой разум, управлять твоими мыслями, уводить их в неверную сторону, и я старался не давать ему лишний повод. Я был уверен: если он поймёт, что наши отношения ближе, - или когда-то были ближе - чем обычные отношения между директором и учеником школы, он воспользуется тобой как средством для слежки за мной. Я боялся того, КАК он постарается использовать тебя, боялся, что он сделает попытку овладеть тобой... У меня появились основания полагать, что в этом я прав. В тех редких случаях, когда мы с тобой непосредственно сталкивались, мне казалось, что я видел его тень, движущуюся в глубине твоих глаз ... Гарри вспомнил, как дремлющая змея поднималась в нем, готовая ударить, когда он и Дамблдор встречались глазами. - Однако сегодня Волдеморт показал, что твоя одержимость должна была послужить не моей гибели. Твоей. Когда ему удалось на несколько мгновений овладеть тобой, там, в холле Министерства, он надеялся, что я принесу тебя в жертву пытаясь его уничтожить. Ты видишь теперь, что держась от тебя на расстоянии, я хотел уберечь тебя. Ошибка старости... Он глубоко вздохнул. Гарри позволял словам течь сквозь него. Он так хотел знать все это несколько месяцев назад, но теперь это не имело значения по сравнению с бездной, зияющей внутри него - гибелью Сириуса... Ничего кроме этого не имело значения ... - Сириус сказал мне, что ты почувствовал пробуждение Волдеморта внутри себя в ту самую ночь, когда у тебя было видение нападения на Артура Уизли. Мои худшие опасения подтвердились: Волдеморт понял, что может воспользоваться тобой. В попытке защитить тебя против нападений Волдеморта на твой разум, я устроил занятия с профессором Снейпом. Он сделал паузу. Гарри наблюдал, как пятно солнечного света медленно скользило вдоль полированной поверхности стола Дамблдора, озарив серебряную чернильницу с красивым алым пером. Он мог поклясться, что портреты вокруг них проснулись и с увлечением внимают объяснениям Дамблдора, он мог расслышать случайный шелест одежд, легкое покашливание. Финеас Найджелус все еще не вернулся. - Профессор Снейп выяснил, - продолжал Дамблдор, - что тебе месяцами снилась дверь в Отделе Тайн. Мысль о возможности добыть пророчество, конечно, захватила Волдеморта с тех самых пор, как он вернул себе тело, и когда он останавливался мыслями на этой двери, то же самое делал и ты, хотя и не понимал, что это значит. А затем ты увидел Руквуда, который работал в Министерстве вплоть до своего ареста, рассказывающего Волдеморту о том, что нам было известно всегда: пророчества, хранимые в Министерстве Магии, надежно защищены. Только те, чьи судьбы они предсказывают, могут снять их с полок без риска обезуметь. Значит, либо сам Волдеморт должен был войти в Министерство Магии, рискуя себя обнаружить, либо взять для него пророчество должен был ты. Из-за этого твое совершенствование в Мыслезащите стало еще более необходимым. - Но я им не занимался, - пробормотал Гарри. Он сказал это вслух, чтобы хоть частично облегчить ужасный груз вины, давящей на его сердце. - Я не практиковался, я не думал об этом, я мог бы и сам остановить терзающие меня сны - Гермиона говорила мне, чтобы я сделал это! Тогда он не смог бы указывать мне, куда идти, и ... Сириус бы не... Сириус бы не... Что-то взорвалось в голове Гарри: возникла потребность объяснить, оправдаться... - Я пытался узнать, действительно ли он захватил Сириуса, я пошел в кабинет Амбридж, я говорил с Хрычером через очаг, и он сказал, что Сириуса там нет, что он ушел! - Хрычер солгал, - спокойно ответил Дамблдор. - Ты не его хозяин, он может лгать тебе, и ему даже не нужно наказывать себя за это. Хрычер хотел, чтобы ты отправился в Министерство Магии. - Он... он послал меня туда нарочно? - Да. Боюсь, что Хрычер уже несколько месяцев служил не одному хозяину. - Но как же? - тупо произнес Гарри. - Он уже годы не выходил за пределы поместья Гримволд. - Хрычер получил такую возможность перед самым Рождеством, - сказал Дамблдор. - Очевидно, когда Сириус крикнул ему: "Убирайся вон!", он поймал Сириуса на слове и счёл это приказом покинуть дом. Он пошел к единственному члену семьи Блэков, которого еще уважал - к кузине Блэка Нарциссе, сестре Беллатрисы и жене Люциуса Малфоя. - Как вы все это узнали? - спросил Гарри. Сердце его забилось сильнее. Ему было нехорошо. Он вспомнил о более чем странном отсутствии Хрычера на Рождество и о его неожиданном появлении на чердаке ... - Хрычер рассказал мне всё вчера ночью, - ответил Дамблдор. - Видишь ли, когда ты дал профессору Снейпу зашифрованное предупреждение, он понял, что у тебя было видение Сириуса, заточенного в недрах Отдела Тайн. И он, так же, как и ты, поспешил немедленно связаться с Сириусом. Должен объяснить, что у членов Ордена Феникса есть более надежные средства связи, чем камин в кабинете Долорес Амбридж. Профессор Снейп нашел Сириуса целым и невредимым в поместье Гримволд. Он понял, что ты всё ещё видишь Сириуса пленником Волдеморта. Однако, когда вы не вернулись после похода в Запретный Лес с Долорес Амбридж, профессор Снейп забеспокоился и сразу же поднял по тревоге кое-кого из членов Ордена. Дамблдор глубоко вздохнул и продолжил: - Аластор Хмури, Нимфадора Тонкс, Кингсли Шаклболт и Рем Люпин были в Штабе, когда он вышел на связь. Все сразу же согласились, что надо идти к вам на помощь. Профессор Снейп попросил, чтобы Сириус остался на месте, так как кому-то нужно было находиться в штабе, чтобы сообщить мне о случившемся, (я должен был прибыть с минуту на минуту). Тем временем профессор Снейп отправился искать вас в Запретном Лесу. Но Сириус не захотел оставаться дома, когда другие пошли вас искать. Он перепоручил Хрычеру обязанность сообщить мне о том, что произошло. Так что, вскоре после того, как они все отправились в Министерство, я прибыл на площадь Гриммолд и эльф, чуть не лопаясь от хохота, рассказал мне куда ушел Сириус. - Он смеялся? - спросил Гарри глухим голосом. - О да, - ответил Дамблдор. - Видишь ли, Хрычер не мог предать нас полностью. Он - не Хранитель Секретов Ордена, он не мог выдать Малфоям наше местонахождение или сообщить им любой из тайных планов Ордена, которые ему запретили разглашать. Он был связан чарами своего рода и не мог не повиноваться прямому приказу своего хозяина, то есть Сириуса. Однако он дал Нарциссе информацию очень ценную для Волдеморта, но для Сириуса настолько естественную, что он и не подумал особо подчеркнуть перед Хрычером необходимость её неразглашения. - Например? - произнес Гарри. - Например о том, что человеком, о котором Сириус заботился больше всех на свете был ты, - тихо сказал Дамблдор. - Например о том, что Сириус для тебя что-то среднее между отцом и братом. То есть, Волдеморту, конечно же, было известно, что он член Ордена и что ты об этом знаешь, но именно после слов Кричера он понял: единственный человек ради спасения которого ты пойдешь даже на край света - это Сириус Блэк. Губы Гарри были холодными и онемевшими: - И... когда я спросил Хрычера вчера вечером, дома ли Сириус ... - Малфои, - без сомнения, они следовали инструкциям Волдеморта - распорядились, чтобы Хрычер изыскал способ убрать Сириуса подальше с твоей дороги после того, как ты увидишь его под пыткой. Тогда, если бы ты решил проверить, дома ли Сириус, Хрычер мог притвориться, будто его нет в поместье. Поэтому вчера Хрычер нанес рану гиппогрифу Бакбику и когда ты появился в камине, Сириус был наверху, ухаживая за ним. Гарри, казалось, что в его легких не хватает воздуха, он дышал часто и поверхностно. - И Хрычер рассказывал вам все это ... и смеялся? - хрипло произнес он. - Он не хотел мне этого говорить, - сказал Дамблдор. - Но я достаточно изучил Чтение Мыслей, чтобы понимать, когда мне лгут, и я ... убедил его рассказать мне все прежде, чем я отбыл в Отдел Тайн. - И, - прошептал Гарри, сжимая на коленях похолодевшие руки в кулаки, - и Гермиона еще просила нас хорошо к нему относиться... - Она была совершенно права, Гарри, - сказал Дамблдор. - Когда мы устроили в доме № 12 на площади Гримволд наш штаб, я предупреждал Сириуса, что с Хрычером нужно обращаться с добротой и уважением. Я также сказал ему, что Хрычер может быть для нас опасен... Я не думаю, что Сириус воспринял мои слова всерьез или что он когда-либо признавал за Хрычером способность чувствовать так же сильно, как человек... - НЕ ОБВИНЯЙТЕ - НЕ СМЕЙТЕ - ГОВОРИТЬ - ТАК - О СИРИУСЕ! - у Гарри перехватило дыхание, он не мог найти нужные слова; но заснувший на какое-то время гнев вспыхнул в нем снова: он не позволит Дамблдору обвинять Сириуса! - Хрычер - грязный лгун, он заслужил... - Хрычер - всего лишь то, чем его сделали волшебники, Гарри, - сказал Дамблдор. - Он достоин сострадания. Его существование было столь же жалким, как у твоего друга Добби. Он был вынужден исполнять повеления Сириуса, потому что Сириус был последним из семьи, которой он был порабощен, но он не чувствовал к нему истинной преданности. И, не снимая вину с Хрычера, нужно признать, что Сириус не сделал ничего, чтобы облегчить Хрычеру его долю... - НЕ СМЕЙТЕ ГОВОРИТЬ ТАК О СИРИУСЕ! - закричал Гарри. Он снова был на ногах, разъяренный, готовый налететь на Дамблдора, который был попросту не в состоянии понять, каким был Сириус, как храбр он был, сколько ему пришлось выстрадать... - А как насчет Снейпа? - бросил Гарри. - О нем Вы так не отзываетесь, верно? Когда я сказал ему, что Волдеморт захватил Сириуса, он только поглумился надо мной, как обычно... - Гарри, ты же знаешь, у профессора Снейпа не было другого выбора: он вынужден был притворяться перед Долорес Амбридж, что не принимает тебя всерьез, - произнес Дамблдор настойчиво. - Я уже объяснял тебе, что он сразу же оповестил Орден о твоих словах. Именно он догадался, куда вы ушли, когда вы не вернулись из Леса. Он дал профессору Амбридж фальшивый признавалиум, когда она пыталась заставить тебя рассказать где находится Сириус. Гарри не обратил внимания на его слова; он чувствовал злое удовлетворение, обвиняя Снейпа. Это словно освобождало его самого от ужасной вины, и он хотел добиться от Дамблдора признания своей правоты. - Снейп... Снейп дразнил Сириуса, что тот сидит дома, выставлял Сириуса трусом... - Сириус давно перестал быть мальчиком и был слишком умен, чтобы позволить себя задеть такой ничтожной колкостью, - сказал Дамблдор. - Снейп прекратил давать мне уроки Мыслезащиты! - рычал Гарри. - Он вышвырнул меня из своего кабинета! - Я знаю об этом, - тягостно сказал Дамблдор. - Я уже говорил тебе, что сделал ошибку, отказавшись обучать тебя сам. Я был уверен - нет ничего опаснее, чем в моем присутствии еще больше открыть твой разум для Волдеморта. - Снейп делал только хуже: мой шрам всегда болел сильнее после его уроков, - Гарри вспомнил соображения Рона на этот счет и сорвался: - Откуда Вы можете знать, что он не пытался ослабить меня для Волдеморта, облегчить ему доступ внутрь меня? - Я доверяю Северусу Снейпу, - просто сказал Дамблдор, - но я позабыл, - еще одна ошибка старости, - некоторые раны слишком глубоки, чтобы зажить. Я думал, что профессор Снейп сможет преодолеть свои чувства к твоему отцу... Я был неправ. - Но ему это МОЖНО, правда? - закричал Гарри, не обращая внимания на шокированные лица и неодобрительное бормотание портретов на стенах. - Снейпу МОЖНО ненавидеть моего папу! Почему же Сириусу НЕЛЬЗЯ ненавидеть Хрычера ?! - Сириус не ненавидел Хрычера, - сказал Дамблдор. - Он считал его слугой, недостойным большого интереса или внимания. Безразличие и пренебрежение часто приносят больший вред, чем прямая неприязнь... Мы, волшебники, слишком долго пренебрегали нашими собратьями, и теперь мы пожинаем плоды этого. - ЗНАЧИТ СИРИУС ЗАСЛУЖИЛ ТО, ЧТО ПОЛУЧИЛ, ТАК ВЫХОДИТ? - заорал Гарри. - Я этого не говорил, и от меня ты этого никогда не услышишь, - спокойно ответил Дамблдор. - Сириус не был жестоким, он был добр к домовым эльфам вообще. Он не любил Хрычера, потому что Хрычер был живым напоминанием о доме, который Сириус ненавидел. - Да, он ненавидел его! - сказал Гарри надтреснутым голосом, повернулся спиной к Дамблдору и пошел прочь. Солнечный свет заполнил комнату изнутри, и глаза всех портретов наблюдали за тем, как он идет, не понимая, что делает, не видя кабинета, не видя ничего. - Вы заставили его находиться взаперти в доме, который он ненавидел, именно поэтому он и захотел уйти вчера ночью!.. - Я старался сохранить Сириусу жизнь, - спокойно произнес Дамблдор. - Людям не нравиться быть взаперти! - разъяренно заорал Гарри. - Все прошлое лето вы поступали так со мной! Дамблдор спрятал лицо в ладонях, закрыв длинными пальцами глаза. Гарри смотрел на него, но это нетипичное для Дамблдора проявление усталости, или горя, или чего-то еще не смягчило его. Напротив, он еще сильнее рассердился от того, что Дамблдор проявил слабость. Он не имел никакого права быть слабым, когда Гарри хотел на него злиться и бушевать. Дамблдор опустил руки и взглянул на Гарри сквозь очки-полумесяцы. - Пришло время, - произнес он, - рассказать тебе, Гарри, то, что я должен был сообщить тебе пять лет назад. Пожалуйста, сядь. Я собираюсь рассказать тебе все. Я прошу лишь немного терпения. У тебя будет возможность злиться на меня, делать что тебе захочется, когда я закончу... и я не буду останавливать тебя. Гарри на мгновение впился в него взглядом, затем плюхнулся назад на стул и застыл в ожидании. Секунду Дамблдор смотрел на освещенные солнцем земли за окном, затем оглянулся на Гарри и сказал: - Пять лет назад, Гарри, ты целым и невредимым приехал в Хогвартс, как я хотел и планировал. Хорошо - не совсем невредимым. Ты страдал. Я знал, что так будет, когда я оставил тебя на пороге дома твоих тети и дяди. Я знал, что обрекаю тебя на десять темных и трудных лет. Он сделал паузу. Гарри молчал. - Ты можешь спросить, и с полным основанием, - почему я сделал так. Разве тебя не могла взять какая-нибудь колдовская семья? Многие были бы более, чем счастливы так поступить, и сочли бы за честь вырастить тебя как сына. Мой ответ: потому, что моей главной задачей было сохранить тебе жизнь. Ты был в опасности, возможно большей, нежели любой другой, кого я знал. Волдеморт был уже побежден, но его сторонники, а многие из них были почти столь же ужасны, как и он сам, всё еще были на свободе, в ярости, отчаянии и неистовстве. И мне пришлось принимать решение на годы вперед. Верил ли я, что Волдеморт сгинул навсегда? Нет. Я не знал, пройдет ли десять, двадцать или пятьдесят лет прежде, чем он вернется, но я был уверен, что это произойдет, и, зная его, я также был уверен, что он не успокоится, пока не убьет тебя. Я понимал, что познание Волдемортом магии, возможно, более обширно чем у любого другого из живущих ныне колдунов. Я знал, что даже мои наиболее сложные и мощные защитные заклинания и чары, вряд ли окажутся непреодолимыми, если он когда-нибудь вернет себе полную мощь. Но я также знал слабое место Волдеморта. И тогда я принял решение: ты будешь защищен древним волшебством, о котором он знал, которое он презирал и которое он поэтому всегда недооценивал - на свою беду. Я говорю, конечно, о том, что твоя мать умерла, дабы спасти тебя. На долгое время она дала тебе такую защиту, которую он никак не мог ожидать, защиту, которая течет в твоих жилах по сей день. Поэтому я доверился крови твоей матери. Я оставил тебя ее сестре, ее единственной оставшейся родственнице. - Она не любит меня, - сказал Гарри тотчас же. - Она не даст ни... - Но она взяла тебя, - прервал его Дамблдор. - Она, возможно, взяла тебя с неохотой, с раздражением, против воли, с горечью, но все же она взяла тебя, и поступив так, скрепила заклятие, которое я на тебя наложил. Жертва твоей матери сделала кровные узы самой сильной броней, которую я мог дать тебе. - Я все еще не... - До тех пор, пока ты можешь называть домом место, где живет кровь твоей матери, Волдеморт не сможет достать тебя там или причинить вред. От ее крови он избавился, но она живет в тебе и ее сестре. И эта кровь стала твоим защитником. Тебе нужно возвращаться туда только раз в году, но пока ты будешь называть ее дом своим домом, он не сможет навредить тебе, пока ты там. И твоя тетя это знает. Я объяснил ей, что я сделал, в письме, которое оставил с тобой на ее пороге. Она знает: её согласие приютить тебя спасало тебе жизнь в течении пятнадцати лет. - Подождите, - сказал Гарри, - подождите минутку... Он выпрямился на стуле и уставился на Дамблдора. - Этот Вопиллер послали вы. Вы велели ей вспомнить - это был ваш голос. - Я подумал, - сказал Дамблдор, слегка наклоняя голову, - что ей нужно было напомнить о договоре, который она скрепила, взяв тебя. Я подозревал, что нападение дементоров могло побудить ее отказаться от твоего присутствия в её доме в качестве приемного сына. - И побудило, - сказал Гарри спокойно. - Вернее больше моего дядю, чем ее. Он хотел выгнать меня, но после того, как появился Вопиллер, она сказала, что меня придется оставить. Секунду он смотрел в пол, затем произнес: "Но какое отношение это имеет к...". Имя Сириуса ему выговорить не удалось. - Пять лет назад, - продолжил Дамблдор, как если бы он не делал паузу в своем рассказе, - ты приехал в Хогвартс, возможно, не настолько счастливый и обласканный, как мне хотелось бы, но все же живой и здоровый. Ты был не избалованным маленьким принцем, а мальчиком, настолько нормальным, насколько я мог надеяться при данных обстоятельствах. До этого момента мой план удавался. А затем... Ты помнишь события своего первого года в Хогвартсе так же отчетливо, как и я. Ты замечательно проявил себя в испытании, в котором ты раньше, намного раньше, чем я ожидал, встретился лицом к лицу с Волдемортом. Ты снова выжил. Больше того, ты отсрочил его возвращение к полному могуществу и силе. Ты сражался как взрослый. Я гордился тобой больше, чем мог это выразить. И все-таки в моем замечательном плане был недостаток. Очевидный просчет, который мог погубить все. Но, зная, насколько важен успех моего плана, я сказал себе, что не позволю этому недостатку разрушить его. Лишь я один мог это предотвратить, так что я должен был быть сильным. Мое первое испытание я прошел, когда ты лежал в больничном крыле, ослабленный после сражения с Волдемортом. - Я не понимаю, о чем Вы говорите, - сказал Гарри. - Разве ты не помнишь, как, лежа в больнице, ты спросил меня, почему Волдеморт пытался убить тебя, когда ты был ребенком? Гарри кивнул. - Должен ли я был тогда ответить? Гарри взглянул в синие глаза и ничего не сказал, но его сердце опять ускорило бег. - Все еще не видишь недостатков в моем плане? Нет, наверное, нет. Как тебе известно, я решил не отвечать тебе. Одиннадцать лет, сказал я себе, возраст слишком юный, чтобы всё узнать. Я не собирался открывать тебе твою тайну в одиннадцать лет. Слишком тяжкое знание для столь юного возраста. Уже тогда я должен был распознать признаки опасности. Я должен был спросить себя, почему меня мало встревожило, что ты так рано задал вопрос, на который однажды я должен дать ужасный ответ. Я должен был осознать, что слишком обрадовался мысли не отвечать тебе тогда же, в тот самый день... Ты был еще молод, слишком молод. Итак, мы подошли к твоему второму году в Хогвартсе. И опять ты принял вызов, с которым не сталкивались даже взрослые колдуны. И опять ты оправдал мои самые безумные надежды. Однако, на этот раз ты ничего не спрашивал о том, почему Вольдеморт оставил тебе эту отметину. Мы обсуждали твой шрам, о да, и подошли очень близко к теме. Почему я не сообщил тебе все? Мне казалось, что получить такую информацию в двенадцать лет будет ненамного легче, чем в одиннадцать. Я разрешил тебе уйти, запачканному кровью, усталому, но воодушевленному, и если у меня и появилось тревожное предчувствие от того, что я до сих пор не сообщил тебе правды, то оно быстро прошло. Ведь ты все еще был таким юным... и я не смог найти в себе силы испортить ночь твоего триумфа ... Ты видишь, Гарри? Теперь ты видишь недостаток в моем блестящем плане? Я попал в ловушку, которую предвидел, которую мог и должен был избежать... - Я не... - Я слишком беспокоился о тебе, - сказал Дамблдор просто. - Я беспокоился больше о твоем счастье, нежели о том, чтобы ты узнал правду, больше о твоем душевном спокойствии, чем о своем плане, больше о твоей жизни, чем о жизнях, которые будут погублены в случае, если план потерпит крах. Другими словами, я действовал в точности так, как и ожидал Волдеморт от любящего глупца. Было ли это защитой? Я защищал тебя от любого, кто наблюдал за тобой, как и я - а я наблюдал за тобой более пристально, чем ты можешь себе представить, желая спасти тебя от лишней боли: ведь ты уже настрадался... Что мне было до безликих, безымянных людей и существ, которым суждено было погибнуть в туманном будущем, если здесь и сейчас ты был жив, доволен и счастлив?.. Я никогда и не мечтал, что мне придется заботиться о таком человеке, как ты... Мы подошли к твоему третьему году. Я наблюдал издалека за тем как ты отражал дементоров, как ты нашел Сириуса, как ты узнал, кем он был, и спас его. Мог ли я рассказать тебе правду тогда, в тот момент, когда ты с торжеством выхватил своего крестного отца из челюстей Министерства? Но теперь, когда тебе исполнилось тринадцать лет, поводы для молчания начали иссякать. Возможно, ты и был модод, но доказал, что являешься исключением. Я был в тревоге, Гарри. Я знал, что этот момент наступит скоро... Но ты вышел из лабиринта в прошлом году, увидев смерть Седрика Диггори, едва-едва сам избежав гибели, и я не рассказал тебе, хотя знал, что теперь, когда Волдеморт вернулся, я должен сделать это как можно скорее. А сегодня ночью я понял, что ты был готов узнать правду уже давно, что я оберегал тебя слишком долго, ты доказал, что мог принять это бремя раньше. Мое единственное оправдание в том, что, наблюдая, как ты несешь бремя, уже большее, чем любой другой ученик когда-либо посещавший эту школу, я не мог возложить на тебя дополнительный груз, к тому же самый тяжкий. Гарри подождал, но Дамблдор молчал. - Я все еще не понимаю... - Волдеморт пытался убить тебя ребенком из-за пророчества, сделанного незадолго до твоего рождения. Ему было известно о пророчестве, но не знал его полного содержания. Он пытался убить тебя, когда ты был ребенком, веря, что исполняет его. Он обнаружил, на свою беду, что ошибся, когда проклятие, призванное убить тебя, обратилось против него самого. И поэтому, с тех пор как он вернул себе тело, и особенно после твоего чудесного спасения от него в прошлом году, он стремился услышать пророчество полностью. Оружие, которое он искал столь усердно со времен своего возвращения, - это знание того, как уничтожить тебя. Солнце полностью взошло: кабинет Дамблдора купался в его лучах. Стеклянный ларец, в котором лежал меч Годрика Гриффиндора, светился матовой белизной, куски приборов, которые Гарри сбросил на пол, блестели, как капли дождя, а позади него птенец Фоукс в своем гнезде из пепла издал нежное чириканье. - Пророчество разбилось, - бесцветным голосом произнес Гарри. - Я тащил Невилла вверх по скамьям в том ... в той комнате со сводчатой аркой...и порвал ему мантию, и оно упало... - Разбившаяся вещь была просто записью пророчества, хранимой Отделом Тайн. Но само пророчество было сказано одному человеку и этот человек отлично может его повторить. - Кто его слышал? - спросил Гарри, подумав, что уже знает ответ. - Я, - ответил Дамблдор. - Однажды сырой и холодной ночью шестнадцать лет назад в комнате над баром в гостинице "Кабанья голова". Я пошел туда, чтобы увидеться с претенденткой на должность преподавателя Прорицания, хотя это и противоречило моему убеждению, что Прорицание не следует преподавать вообще. Впрочем, претендентом была праправнучка очень известного и очень одаренного провидца, и я подумал, что следует встретиться с ней просто из вежливости. Я разочаровался. Мне показалась, что у нее самой нет и намека на дар. Я сказал ей, надеюсь вежливо, что не считаю её подходящей для этой должности и развернулся, чтобы уйти. Дамблдор поднялся на ноги и прошел мимо Гарри к черному шкафчику за насестом Фоукса. Он наклонился и, выпрямившись, достал оттуда неглубокую каменную раковину с рунической резьбой по краям, в которой Гарри не так давно увидел своего отца, мучающего Снейпа. Дамблдор вернулся к столу, поставил на него думоотвод и поднес палочку к собственному виску. Затем он извлек оттуда серебристые, похожие на паутину, налипшую на палочку, мысли и поместил их в раковину. Он снова сел за стол, и какое-то время наблюдал, как текут и вращаются в раковине его мысли. После, вздохнув, он поднял палочку и прикоснулся ее кончиком к серебристому веществу. Из него выросла закутанная в шаль фигура, с неестественно увеличенными из-за очков глазами, и начала медленно вращаться, причем ее ноги оставались в раковине. А затем Сибилла Трелани заговорила, не своим обычным неземным, мистическим голосом, а голосом резким и хриплым, который Гарри однажды уже слышал от неё: "Тот, в чьей власти победить Тёмного лорда, скоро придет... родится у тех, кто трижды выстоял против него, родится на исходе седьмого месяца... и Тёмный лорд отметит его как равного, но у него будет сила, неведомая Тёмному Лорду... и кто-то из них примет смерть от другого, не жить одному, если выжил второй... Тот, в чьей власти победить Тёмного лорда, родится на исходе седьмого месяца..." Медленно вращаясь, профессор Трелани погрузилась в серебряную массу и исчезла. В кабинете стояла абсолютная тишина. Ни Дамблдор, ни Гарри, ни один из портретов не произнес ни звука. Даже Фоукс затих. - Профессор Дамблдор? - очень тихо обратился Гарри к Дамблдору, все еще глядящему на думоотвод, погрузившись в свои мысли. - Это... это означало... что это означало? - Это означало, - сказал Дамблдор, - что единственный человек, у кого есть шанс навсегда победить Лорда Волдеморта, был рожден в конце июля, почти шестнадцать лет назад. Этот мальчик должен был родиться у родителей, которые уже трижды бросали вызов Волдеморту. Гарри почуствовал: вот сейчас он поймет... Ему опять стало трудно дышать. - Значит, это я? Дамблдор мгновение рассматривал его сквозь стекла очков. - Странность в том, Гарри, - мягко произнес он, - что речь, возможно, шла вовсе не о тебе. Пророчество Сибиллы подходило для двух мальчиков-магов, которые оба были рождены в конце июля того года, родители обоих состояли в Ордене Феникса, и обе супружеские пары трижды едва спаслись от Волдеморта. Одним, конечно, был ты. Другим был Невилл Лонгботтом. - Но тогда... тогда почему на пророчестве стояло мое имя, а не Невилла ? - После того, как на тебя, младенца, напал Волдеморт, на пророчество нанесли новую надпись, - сказал Дамблдор. - Хранителю Зала Пророчеств казалось очевидным, что Волдеморт попытался убить тебя только потому, что знал - ты один из тех, о ком говорила Сибилла. - Тогда... им могу быть и не я? - сказал Гарри. - Боюсь, - произнес Дамблдор медленно, так, как будто каждое слово стоило ему больших усилий, - боюсь, что теперь нет никаких сомнений в том, что это ты. - Но вы сказали, что Невилл тоже родился в конце июля, и его мама с папой... - Ты забываешь про другую часть пророчества об отличительном знаке мальчика, который может победить Волдеморта... Волдеморт "сам пометит его как равного себе". И он это сделал, Гарри. Он выбрал тебя, а не Невилла. Он дал тебе шрам, что подтвердило и благословение, и проклятие. - Но он мог выбрать неправильно! - произнес Гарри. - Он мог отметить не того человека! - Он выбрал мальчика, который, как он думал, является для него наиболее вероятной опасностью, - ответил Дамблдор. - И обрати внимание, Гарри: он выбрал не чистокровного мага (а согласно его кредо, это единственный вид волшебника, имеющий право на существование и получение знаний), а полукровку, подобного себе. Он увидел себя в тебе раньше, чем встретился с тобой, и, пометив тебя этим шрамом, не убил тебя, как рассчитывал, а передал тебе силы и будущее, которые позволяли тебе не раз спастись от него. Но сделать это четыре раза... такого не удалось ни твоим родителям, ни родителям Невилла. - Почему же он тогда это сделал? - спросил Гарри, чувствуя оцепенение и холод. - Почему он попробовал убить меня младенцем? Ему надо было подождать пока мы станем старше, чтобы увидеть кто из нас, Невилл или я, окажется опаснее и постараться затем убить именно его. - Действительно, это было бы практичнее, - сказал Дамблдор, - если не учитывать того, что информация Волдеморта о пророчестве была неполной. Гостиница "Кабанья голова", которую Сибилла выбрала из-за ее дешевизны, давно привлекала, скажем так, более любопытную клиентуру, чем "Три Метлы". Как ты и твои друзья выяснили на свою беду, да и я на мою той ночью, в этом месте никогда нельзя быть уверенным в том, что тебя не подслушивают... Конечно, я и не думал, когда собирался встретиться с Сибиллой Трелани, что услышу от неё какое-нибудь стоящее пророчество. Мне... нам, по-настоящему повезло, что шпион, прежде чем его выбросили из зала, успел услышать лишь небольшую часть пророчества. - И что он слышал? - Он слышал только начало, часть, предсказавшую рождение в июле мальчика родителями, трижды спасшимися от Волдеморта. Следовательно, он не мог предупредить своего хозяина, что, напав на тебя, он рискует передать тебе свою силу и отметить тебя как равного себе. Так что Волдеморт не узнал, что нападение на тебя может быть опасным и следует мудро выжидать, чтобы узнать больше. Он не знал, что ты обретешь "силу, неведомую Тёмному Лорду..." - Но... но я... - сдавленно произнёс Гарри, - у меня нет никакой силы, неведомой ему! Я не смог бороться с ним сегодня ночью... Я не могу овладевать людьми или убивать их!.. - В Отделе Тайн есть комната, - прервал его Дамблдор, - которая всегда заперта. В ней хранится частица силы, одновременно и более удивительной, и более ужасной, чем человеческий разум, чем силы природы, чем смерть. Она куда загадочнее, чем все собранные там для изучения предметы. Именно ты обладаешь этой силой, и её совершенно лишен Волдеморт. Эта сила заставила тебя спасать Сириуса сегодня ночью. И она же спасла тебя от подчинения Волдеморту, ибо он не смог перенести пребывания в теле, переполненном столь чуждой ему силой. В конце концов, не имеет значения, что ты не смог закрыть от него свой разум. Твоё сердце спасло тебя. Гарри закрыл глаза. Если бы он не ушел спасать Сириуса, Сириус бы не умер. Больше для того, чтобы отсрочить момент, когда ему вновь придется думать о Сириусе, чем желая услышать ответ, Гарри спросил: - Конец пророчества, о чем там было: не жить одному... -...если выжил второй. - ответил Дамблдор. - Итак, - сказал Гарри, чувствуя себя так, словно он извлекал слова со дна глубокого колодца, заполненного отчаянием, - это значит что одному из нас придется в конце концов убить другого? - Да, - произнес Дамблдор. Долгое время никто из них не говорил ни слова. Где-то далеко за стенами кабинета Гарри слышал звук голосов: наверное, ученики спускались на завтрак в Большой Зал. Казалось невероятным, что на свете могли быть люди, которые хотели есть, которые смеялись, и ни одного из которых не волновало, что Сириус Блэк ушел из жизни навсегда. Казалось, что Сириус уже на расстоянии миллиона миль, но даже сейчас частичка Гарри верила: если бы он отдернул ту завесу, он обнаружил бы Сириуса, глядящего на него и приветствующего своим лающим смехом. - Я чувствую, что я задолжал тебе еще одно объяснение, Гарри, - нерешительно произнес Дамблдор. - Ты, возможно, спрашивал себя, почему я не назначил тебя старостой. Должен признаться, я думал, что на тебе и так достаточно ответственности... Гарри поднял на него глаза и увидел слезу, стекающую по лицу Дамблдора и его длинной серебряной бороде.

Глава 38 - Вторая война начинается
"Тот-кого-нельзя-называть вернулся!" "В своем кратком сообщении в пятницу вечером министр магии Корнелиус Фадж подтвердил, что Тот-кого-нельзя-называть вернулся и снова начал свою деятельность." ""С величайшим сожалением я вынужден подтвердить, что волшебник, называющий себя Лордом - ну, вы понимаете, о ком я - жив и снова среди нас," - сказал Фадж, выглядевший при обращении к репортерам усталым и расстроенным. "С неменьшим сожалением мы сообщаем вам о массовом мятеже дементоров Азкабана, которые выказали нежелание продолжать работать на Министерство. Мы считаем, что дементоры выполняют указания Лорда-сами-знаете-какого." "Мы настоятельно советуем всему магическое населению проявлять бдительность. В настояший момент Министерсво публикует пособия по элементарной домашней и личной защите, которые будут бесплатно доставлены во все дома волшебников в течение ближайшего месяца." "Обращение Министра встревожило и напугало всю магическую общественность, которая еще в прошлую среду получала заверения Министерства в том, что упорные слухи о возвращении Сами-Знаете-Кого - ложь." "Детали событий, заставивших Министерство поменять свою точку зрения, до сих пор неизветстны, однако считается, что Тот-Кого-Нельзя-Называть и несколько его последователей (называемых "Пожирателями смерти") получили доступ в само Министерство Магии в среду вечером." "Пока мы не смогли связаться с Альбусом Дамблдором, восстановленным в правах директора школы колдовства и магии Хогвартс, а также члена Международной Конфедерации Волшебников и Главного Колдуна Wizengamot'а, чтобы получить его комментарии. Весь прошедший год он настойчиво утверждал, что Сами-Знаете-Кто не погиб, как многие верили и надеялись, а очень даже жив и набирает себе помощников для новой попытки захватить власть. Тем временем Мальчик-который-выжил..." - Вот, Гарри, я так и знала, что они и тебя как-нибудь приплетут, - сказала Гермиона, глядя на него поверх газеты. Они были в больничном крыле. Гарри сидел на краю кровати Рона, и они оба слушали Гермиону, читающую первую полосу "Воскресного пророка". Джинни, чью лодыжку Мадам Помфри вылечила в мгновение ока, свернулась в ногах на кровати Гермионы. Невилл, чей нос уже принял исходные размеры и форму, сидел в кресле между двумя кроватями. Луна, заглянувшая сюда проведать ребят, держала в руках последний номер "Придиры", читая его вверх ногами и, казалось, не слышала ни слова из того, что говорила Гермиона. - Заметь, он опять "мальчик-который-выжил", - хмуро сказал Рон. - Теперь уже никто не называет его обманщиком и хвастуном. Он взял пригоршню шоколадных лягушек из огромной кучи, которая лежала на тумбочке около его постели, бросил несколько Гарри, Джинни и Невиллу и разорвал зубами обертку на своей. На предплечьях Рона еще оставались глубокие порезы на местах, где его зацепили щупальца. По словам мадам Помфри, мысли могут оставлять гораздо более глубокие раны, чем что-либо еще, хотя с тех пор, как она начала в больших количествах применять Мазь забвения доктора Уббли, у Рона наступило некоторое улучшение. - Да, теперь они очень приветливо к тебе относятся, Гарри, - сказала Гермиона, просматривая статью. - "Одинокий голос правды... воспринятый как помешательство, он все же не дрогнул, рассказывая свою историю... вынужденный сносить насмешки и клевету...." - Хмм, - хмуро сказала она. - Вот только они не упоминают тот факт, что это именно они, в "Пророке", насмехались и клеветали. Она слегка поморщилась и положила руку себе на ребра. Проклятие, использованное на ней Долоховым, хоть и было менее эффективно от того, что его не произнесли громко, тем не менее, по словам мадам Помфри, нанесло вполне достаточно вреда. Гермиона, которой приходилось принимать по десять различных зелий в день, поправлялась быстро и ей уже успело наскучить больничное крыло. - 'Последняя из попыток Вы-Знаете-Кого захватить власть', страницы со второй по четвертую. 'Что Министерство должно было бы нам сказать', страница пятая. 'Почему никто не слушал Альбуса Дамблдора?', страницы с шестой по восьмую, 'Эксклюзивное интервью с Гарри Поттером', страница девятая... Неплохо, - сказала Гермиона, закрывая газету и отбрасывая ее в сторону. - Это дало им множество тем для писанины. А интервью с Гарри вовсе не эксклюзивное, оно было в "Придире" месяц назад... - Папа продал его, - рассеянно сказала Луна, переворачивая страницу "Придиры". - Ему неплохо заплатили, так что мы собираемся этим летом на экспедицию в Швецию, чтобы попробовать поймать псевдорогатого сноркака. - Звучит захватывающе, - казалось, Гермиона какое-то время боролась с собой, прежде чем произнести это. Джинни поймала взгляд Гарри и, ухмыльнувшись, сразу же отвернулась. - Кстати, - сказала Гермиона, сев чуть более прямо и снова поморщившись. - Что происходит в школе? - Флитвик избавился от болота Фреда и Джорджа, - сообщила Джинни. - Он это сделал за каких-то три секунды. Но он оставил маленький кусочек под окном и привязал его. - Но зачем? - Гермиона выглядела ужасно удивленной. - Он сказал, что это было по-настоящему хорошее волшебство, - ответила Джинни, пожимая плечами. - Я думаю, он это оставил как памятник Фреду и Джорджу, - сказал Рон с набитым шоколадом ртом. - Знаете, это они прислали мне все это, - поведал он Гарри, указывая на небольшую гору лягушек позади него. - Должно быть, у них хорошо идут дела с этим магазином приколов! Приняв в ответ весьма неодобрительный вид, Гермиона спросила: - Так что теперь, когда Дамблдор вернулся, все неприятности закончились? - Да, - ответил Невилл. - Все теперь нормально, как раньше. - Я думаю, Филч должен быть счастлив, - предположил Рон, прислоняя к своему кувшину с водой карточку из упаковки шоколадной лягушки, на которой было изображение Дамблдора. - Ничего подобного, - ответила Джинни. - На самом деле он страшно расстроен. - Она понизила голос до шепота. - Он не перестает говорить, что Амбридж - это лучшее, из всего, что бывало в Хогвартсе. Все шестеро оглянулись. Профессор Амбридж лежала в кровати напротив них, уставившись потолок. Дамблдор в одиночку отправился в Запретный Лес, чтобы спасти ее от кентавров. Как он это сделал, как ему удалось выйти из под деревьев, поддерживая профессора Амбридж, и при этом не получить ничего серьезнее царапины, не знал никто, а профессор Амбридж, разумеется, ничего не рассказывала. Насколько ребята знали, после возвращения в замок она не произнесла ни слова. Никто не знал, чем она больна. Ее аккуратные волосы мышиного цвета были сильно растрепаны, в них остались кусочки листьев и веток, но в остальном она выглядела вполне целой и невредимой. - Мадам Помфри говорит, что у нее обычный шок, - прошептала Гермиона. - Скорее, она просто дуется, - сказала Джинни. - Ага, она подает признаки жизни, если сделать так, - и Рон издал языком несколько мягких цокающих звуков. Амбридж рывком села, прямая как палка, и с диким видом начала оглядываться вокруг. - Что-то не так, профессор? - спросила мадам Помфри, высунув голову из своего кабинета. - Нет-нет... - сказала Амбридж, опускаясь обратно на свои подушки. - Нет, мне, должно быть, приснилось. Гермиона и Джинни уткнулись в пижамы, чтобы заглушить смех. - Кстати о кентаврах, - немного отойдя, сказала Гермиона. - Кто теперь будет учителем прорицания? Фиренц остается? - Ему придется, - сказал Гарри. - Другие кентавры не примут его обратно. - Похоже, что они с Трелони оба будут преподавать, - сказала Джинни. - Спорю, что Дамблдор не прочь был бы избавиться от Трелони навсегда, - заметил Рон, грызя свою четырнадцатую лягушку. - Не знаю, как вы, а я считаю, что это самый бесполезный предмет. И с Фиренцем он не намного лучше. - Как ты можешь так говорить! - возразила Гермиона. - Особенно после того, как мы узнали, что бывают и настоящие пророчества. Сердце Гарри забилось быстрее. Он не говорил ни Рону, ни Гермионе, ни кому-либо еще, в чем заключалось пророчество. Невилл рассказал им, что оно разбилось, когда Гарри тащил его по ступеням в Комнате Смерти, и Гарри пока не стал их разубеждать. Он не был готов увидеть выражения их лиц, когда они узнают, что ему придется стать убийцей или жертвой, третьего не дано... - Жалко, что оно разбилось - тихо сказала Гермиона, покачав головой. - Да, действительно - сказал Рон. - Но, по крайней мере, Сами-Знаете-Кто тоже никогда не узнает, что в нем было... А куда это ты собрался? - добавил он удивленно и разочарованно, когда Гарри встал с кровати. - Эээ... К Хагриду, - сказал Гарри. - Он только что вернулся, и я обещал сходить проведать его и заодно рассказать, как вы тут. - А, тогда ладно, - пробурчал Рон, глядя из окна спальной комнаты на клочок синего неба. - Эх, хотел бы я, чтобы мы могли сходить с тобой. - Передай ему от нас привет! - крикнула Гермиона, когда Гарри направился к выходу. - И спроси, что там с его ... с его маленьким другом! Гарри помахал рукой, в знак того, что он все слышал и понял, и покинул палату. Замок казался очень тихим даже для воскресенья. Все гуляли на улице, наслаждаясь окончанием экзаменов и предвкушением последних нескольких дней семестра, свободных от домашних работ и повторения уроков. Гарри медленно шел по пустынному коридору, глядя в окна, мимо которых проходил. Он видел людей, бездельничающих в воздухе над полем для квиддича и пару учеников, купающихся в озере в компании гигантского кальмара. Ему было трудно решить, хочет ли он сейчас быть с остальными или нет. Когда он был в компании, ему хотелось побыть одному, а когда он был один, ему хотелось компании. Он подумал, не сходить ли ему и впрямь к Хагриду, тем более, что он с ним не говорил с тех пор, как тот вернулся... Гарри только что спустился с последней ступеньки мраморной лестницы, ведущей в вестибюль, когда из двери справа, которая, как знал Гарри, вела в гостиную Слизерина, появились Малфой, Крэбб и Гойл. Гарри остановился, как вкопанный, точно так же поступили Малфой с приятелями. Единственными звуками были крики и всплески, долетавшие в зал с улицы через открытые двери. Малфой быстро огляделся, - Гарри знал, что он высматривает учителей, - затем снова перевел взор на Гарри и сказал тихим голосом: - Ты мертвец, Поттер! Гарри поднял брови: - Забавно! А почему я тогда тут расхаживаю? Гарри еще никогда не видел Малфоя в такой злобе и, смотря на его бледное, острое лицо, искаженное яростью, он испытывал своего рода отстраненное удовольствие. - Ты за это заплатишь! - сказал Малфой голосом, чуть более громким, чем шепот. - Я заставлю тебя заплатить за то, что ты сделал с моим отцом! - Ой-ой-ой! Я уже испугался! - саркастически улыбнулся Гарри. - Наверное, Лорд Вольдеморт был просто разминкой по сравнению с вашей троицей... в чем дело? - добавил он, видя, что Малфоя, Крэбба и Гойла потрясло это имя, произнесенное вслух. - Он друг твоего папочки, разве не так? Ты же не боишься его? - Ты думаешь, что большая шишка, Поттер? - сказал Малфой, приближался к нему, Крэбб и Гойл двигались по бокам от него. - Погоди же, я доберусь до тебя! Ты не можешь посадить моего отца в тюрьму! - Да? А мне казалось, что я недавно так и сделал, - заметил Гарри. - Дементоры покинули Азкабан, - тихо сказал Малфой. - Папа вместе с остальными выберутся оттуда очень скоро. - Да, наверное, выберутся - сказал Гарри. - Однако, по крайней мере, теперь все знают, что они за подонки. Рука Малфоя рванулася к палочке, но для него Гарри был слишком быстр: он вытащил свою еще до того, как пальцы Малфоя опустились в карман мантии. - Поттер! Голос разнесся по всему вестибюлю. Снейп появился с лестницы, ведущей в его кабинет. При виде его Гарри почувствовал внезапный прилив ненависти, более сильной, чем все, что он чувствовал к Малфою. Что бы ни говорил Дамблдор, он никогда не простит Снейпа... никогда. - Что вы делаете, Поттер? - так же холодно, как всегда, осведомился Снейп, шагая к ним. - Я пытаюсь решить, какое именно проклятье наслать на Малфоя, сэр! - свирепо ответил Гарри. Снейп уставился на него. - Сейчас же уберите вашу палочку, - сказал он коротко. - Десять очков с Грифф.. Снейп посмотрел на гигантские песочные часы на стене и презрительно улыбнулся: - А! Как я вижу, у Гриффиндора не осталось очков, чтобы их отнимать. В таком случае, Поттер, нам просто придется... - Немного их добавить? - прихрамываяя, профессор МакГонагалл сошла с каменных ступеней лестницы, ведущей в замок. В одной руке она несла саквояж из шотландки, другой тяжело опиралась на костыль, но в остальном выглядела вполне неплохо. - Профессор МакГонагалл! - произнес Снейп, выступая вперед. - Прямиком из клиники Святого Мунго, как я погляжу! - Да, профессор Снейп, - сказала МакГонагалл, снимая с себя плащ. - Чувствую себя, как новенькая. Эй, вы, двое: Крэбб, Гойл! - она властно поманила их пальцем и они подошли, шаркая своими большими ступнями. Было видно, что они чувствуют себя неловко. - Держите, - сказала профессор Мак-Гонагалл, ткнув Крэббу в грудь саквояж, а Гойлу - плащ. - Отнесите это наверх в мой кабинет. Те повернулись и тяжело затопали вверх по мраморным ступеням. - Продолжим, - произнесла она, глядя на песочные часы на стене. - Я думаю, Поттер и его друзья должны получить по пятьдесят баллов за предупреждение нашего мира о возвращении Сами-Знаете-Кого. Что скажете, профессор? - Что?! - рявкнул Снейп, хотя Гарри знал, что он все превосходно слышал. - Э... хорошо... я думаю... - Итак, пятьдесят каждому: Поттеру, двоим Уизли, Лонгботтому, мисс Грейнджер, - перечислила профессор МакГонагалл, и вместе с ее словами в нижнюю часть Гриффиндорских песочных часов посыпался дождь рубинов. - Ах да, еще пятьдеся баллов мисс Лавгуд, - добавила она, и в часы Рейвенкло упало несколько сапфиров. - И еще вы хотели снять десять очков с Поттера, профессов Снейп... Вот так... - пара рубинов вернулась в верхнюю колбу, но, тем не менее, в нижней половине их осталось весьма внушительное количество. - Отлично! Поттер, Малфой, я думаю, вам следует быть на улице в такой великолепный день, - бросила профессор МакГонагалл. Гарри не нужно было говорить дважды: он убрал палочку обратно в мантию и, не глядя на Снейпа и Малфоя, направился прямиком к главной двери. Жаркое солнце ударило его волной своих лучей, когда он вышел наружу и отправился через лужайки к хижине Хагрида. Ученики, лежавшие на траве, загорая, беседуя, читая "Воскресный Пророк", поедая конфеты, поднимали головы и смотрели на него, когда он проходил мимо. Кто-то окликал его, кто-то махал рукой, стремясь показать, что, вслед за "Пророком", решил считать Гарри кем-то вроде героя. Гарри никому не откликался. Он не знал, что именно им известно о произошедшем три дня назад, но раз ему удалось пока избежать вопросов, он предпочитал оставить все, как есть. Постучав в дверь хижины Хагрида, Гарри сначала подумал, что того нет дома, но тут из-за угла выскочил Клык и почти повалил его на землю, демонстрируя свою радость по поводу его прихода. Хагрид, как выяснилось, в это время собирал беговые бобы на заднем дворе. - А! Привет, Гарри, - сказал он, сияя, когда Гарри подошел к изгороди. - Заходи, заходи! Щаз мы с тобой тяпнем по стаканчику одуванчикового сока! - Как дела? - спросил Хагрид, когда они уселись за стол со стаканами ледяного сока. - Нормально себя чувствуешь, а? По беспокойству на лице Хагрида Гарри понял, что он интересуется не его физическим состоянием. - Я в порядке, - быстро ответил он, так как не хотел говорить на темы, которые были на уме у Хагрида. - Так где ты был? - Прятался в горах, - сказал Хагрид. - В пещере, как Сириус, когда... Хагрид внезапно прервался, с хрипом прочистил горло, взглянул на Гарри и сделал долгий глоток сока. - Ну и вот, вернулся, - пробормотал он. - Ты... А ты выглядишь лучше, - сказал Гарри, решив увести разговор от Сириуса. - Что? - спросил Хагрид, поднимая руку и ощупывая свое лицо. - А... Да, действительно. Гропик ведет себя теперь намного лучше, намного. Честно говоря, мне кажется, он рад был меня видеть, когда я вернулся. На самом деле, он хороший парень... и я даже подумываю о том, чтобы найти ему подружку. В другое время Гарри сразу попытался бы разубедить Хагрида в целесообразности этой идеи: перспектива того, что в Запретном Лесу расположится еще один великан, возможно даже более дикий и жестокий, чем Гроп, была достаточно тревожной, - но сейчас он почему-то не смог найти в себе достаточных для такого спора сил. Ему опять захотелось побыть одному, поэтому для того, чтобы поскорее уйти, он несколькими большими глотками наполовину опустошил свой стакан. - Теперь все знают, что ты говорил правду, Гарри, - неожиданно мягко сказал Хагрид. Он внимательно посмотрел на Гарри. - У тебя ведь все нормально, правда? Гарри пожал плечами. - Слушай, - Хагрид через стол наклонился к Гарри . - Я знал Сириуса дольше, чем ты. Он погиб в бою, именно так, как сам хотел бы. - Он вообще не хотел умирать! - воскликнул Гарри. Хагрид склонил свою лохматую голову. - Я и не говорю, что он хотел, - тихо сказал он. - Но все равно, Гарри... Он не мог сидеть дома, пока другие люди сражались. Он не мог спокойно спать, если знал, что кому-то нужна его помощь. Гарри вскочил. - Мне надо навестить Рона и Гермиону в больничном крыле, - машинально сказал он. - Ох... - Хагрид явно выглядел расстроенным - Ох, ладно... тогда, Гарри... будь осторожен. И заходи, если что... - Хорошо... ладно. Гарри как можно быстрее подошел к двери и толкнул ее. Он уже шел по лужайке, залитой солнечным светом, прежде чем Хагрид успел сказать "Пока!" И снова люди окликали его, когда он проходил мимо. Он на несколько мгновений закрыл глаза, желая, чтобы все они исчезли, чтобы он мог открыть глаза и никого вокруг не было. Несколько дней назад, когда он заканчивал экзамены и имел навязанное Вольдемортом видение, он отдал бы что угодно, чтобы волшебный мир поверил: он говорит правду, Вольдеморт жив, и он, Гарри, не лжец и не сумасшедший. Но теперь... Он немного прогулялся около озера, сел на его берег, скрытый от чужих взглядов зарослями кустов, и задумался, пристально глядя на воду, в которой отражался свет солнца. Может быть, причиной его желания побыть одному было чувство изолированности от всех остальных, появившееся с тех пор, как он поговорил с Дамблдором. Невидимый барьер отделял его от всего остального мира. Он отмечен от других - и был таким всегда. Но выходит, он никогда не понимал до конца, что именно это означает. И все же, сидя здесь на берегу озера, пока ужасная тяжесть вины все глубже вползала внутрь него, пока потеря Сириуса была такой кровоточщей и свежей, он не смог ощутить в себе хоть сколько-нибудь значительного чувства страха. Светило солнце, и пространство вокруг наполнял смех прогуливающихся рядом людей, но он все равно чувствовал какую-то отдаленность от них, как если бы он принадлежал к другой расе, и, сидя здесь, ему было очень сложно поверить, что убийство так или иначе войдет в его жизнь или закончит ее... Он долго сидел там, глядя на воду и пытаясь ни думать о своем крестном, ни вспоминать, как однажды как раз напротив этого места, на противоположном берегу, Сириус упал без сознания, пытаясь остановить сотню дементоров... После того, как солнце закатилось, он понял, что замерз. Он встал и пошел обратно в замок, по пути вытирая рукавом лицо. Рон и Гермиона, вылечившись окончательно, покинули больничное крыло за три дня до конца семестра. Гермиона еще пыталась завести разговор о Сириусе, но Рон взял привычку шикать всякий раз, когда она упоминала это имя. Гарри пока и сам не знал, хочет он поговорить о своем крестном или нет, его желания менялись в зависимости от настроения. Он знал одно: как бы несчастен он сейчас ни был, ему будет недоставать Хогвартса уже через несколько дней, когда он вернется в четвертый дом по Тисовой улице. Даже теперь, когда он понял, почему ему надо возвращаться туда каждое лето, легче от этого не стало. В самом деле, возвращение домой еще никогда не страшило его больше. Профессор Амбридж покинула Хогвартс за день до конца семестра. По-видимому, она каким-то образом выбралась из больничного крыла во время обеда, надеясь уйти незамеченной, но, к несчастью для нее, она встретила Пивза, который не захотел терять последний шанс привести в исполнение инструкцию Фреда и с ликованием погнал ее из здания, поочередно стукая то тростью, то носком, набитым мелом. Множество учеников выбежали в вестибюль, чтобы пронаблюдать, как она убегала по дорожке, и деканы факультетов в этот раз сдерживали их лишь вполовину своего усердия. Профессор МакГонагалл же, опускаясь в кресло около ее учительского стола после нескольких вялых попыток всех успокоить, не слишком-то тихо выразила сожаление, что не может пуститься сама провожать Амбридж так как Пивз стянул ее трость. Наступил последний вечер, который они проводили в школе. Большинство ребят уже собрали свои вещи и уже направлялись на празднество, посвященное окончанию очередного учебного года, но Гарри еще даже не начинал. - Завтра соберешься - сказал Рон, ожидавший в дверях их спальни. - Пошли, я проголодался. - Я недолго. Иди, я догоню. Но когда дверь спальни закрылась, Гарри не начал собираться быстрее. Меньше всего ему сейчас хотелось идти на выпускной пир. Он боялся, что Дамблдор в своей речи начнет говорить о нем. Он был уверен, что не обойдется без упоминания о возвращении Вольдеморта. Они столько говорили об этом в течение последнего года... Гарри вытянул несколько мятых мантий с самого дна своего чемодана, чтобы сложить их, и тут заметил в его углу что-то небрежно завернутое. Он не помнил, что это за сверток. Гарри наклонился и вытащил его из-под своих штанов. Несколько секунд потребовалось ему, чтобы осознать: сверток дал ему Сириус в доме номер двенадцать по Гриммаулд-Плейс. Он тогда еще сказал: "Используй это, если я тебе понадоблюсь". Гарри сел на кровать и развернул его - оттуда выпало маленькое квадратное зеркало. Оно выглядело старым и уж точно было грязным. Гарри поднес зеркало к глазам и увидел свое отражение, смотревшее на него. Он перевернул зеркало, на его обратной стороне была записка от Сириуса: "Это зеркало связи, у меня есть точно такое же. Когда тебе надо будет что-то мне сказать, произнеси мое имя, ты появишься в моем зеркале, а я в твоем, и мы сможем поговорить. Мы с Джеймсом использовали эти зеркала, когда нас оставляли после уроков в разных классах." Сердце Гарри забилось чаще. Он вспомнил, как видел своих умерших родителей в Зеркале Еиналеж четыре года назад. Он собрался поговорить с Сириусом еще раз, прямо сейчас... Он огляделся, чтобы убедиться, что рядом никого нет - спальня была пуста. Он посмотрел на зеркало, трясущимися руками поднес его к лицу и произнес громко и четко: - Сириус. От его дыхания поверхность зеркала затуманилась. Он приблизил зеркало к лицу, возбуждение хлестало через край, но глаза, которые смотрели на него сквозь дымку, определенно принадлежали ему самому. Он вытер зеркало и сказал, громко и отчетливо произнося каждый слог на всю комнату: - Сириус Блэк! Ничего не произошло. Расстроенное лицо в зеркале по-прежнему оставалось его собственным. У Сириуса не было второго зеркала, когда он прошел через арку, - промелькнула мысль в голове Гарри, вот почему оно и не работает. Какое-то мгновение Гарри оставался неподвижным, затем он с силой швырнул зеркало в чемодан, где оно разбилось вдребезги. Он был убежден, он целую сияющую минуту был уверен, что сможет еще раз увидеть Сириуса, поговорить с ним. От разочарования у него жгло в горле. Он поднялся и стал кое-как кидать вещи в чемодан поверх разбитого зеркала. Но тут ему в голову пришла идея... это было лучше, чем зеркало... это было гораздо лучше и важнее зеркала... как он не подумал об этом раньше, почему он никогда не спрашивал про это? Он побежал вон из спальни вниз по спиральной лестнице, ударяясь о стены и едва замечая это. Он промчался через пустую гостиную, через лаз, прикрытый портретом и дальше по коридору, не обращая внимания на Толстую Леди, которая кричала ему вслед: - Банкет скоро начнется! Ты можешь что-то пропустить! Но у Гарри не было в планах посещения банкета. Ну почему, когда не надо, эта школа полна призраков, а сейчас... Он пробежал вниз по лестнице и по коридору, но не встретил никого живого или мертвого. Наверняка, все сейчас были в Главном Зале. Около кабинета Заклинаний Гарри остановился, чтобы отдышаться, и с болью подумал, что теперь ему придется ждать, пока закончится Банкет. И когда он уже перестал надеяться, он увидел, как что-то полупрозрачное проплыло в конце коридора. - Эй! Ник! НИК!!! Из стены в экстравагантной шляпе с пером выставилась опасно покачивающаяся голова сэра Николаса де Мимси-Порпингтона. - Добрый вечер, - сказал призрак, вытягивая из цельного камня оставшуюся часть своего тела и улыбаясь Гарри. - Судя по всему, я не единственный, кто опоздал. Хотя и, - он вздохнул. - В несколько другом смысле. - Ник, можно я тебя кое о чем спрошу? На лице Ника возникло весьма своеобразное выражение, и он начал дергать пальцем свой воротник, пытаясь поставить голову несколько ровнее, очевидно, чтобы дать себе время на раздумья. Остановился он только тогда, когда уже начало казаться, что его частично отделенная от тела голова вот-вот отвалится полностью. - Эээ... прямо сейчас? - Ник выглядел слегка ошарашенным. - А это не может подождать до конца банкета? - Нет, Ник, пожалуйста! - сказал Гарри. - Мне правда нужно с тобой поговорить. Мы можем зайти сюда? Гарри открыл дверь ближайшего кабинета, и Почти Безголовый Ник вздохнул. - Хм... Ну ладно, - покорно сказал он. - Не буду притворяться, что я этого не ожидал. Гарри придержал для него дверь открытой, но призрак вместо этого проплыл сквозь стену. - Ожидал чего? - спросил Гарри, закрывая дверь. - Ожидал, что ты будешь меня искать, - ответил Ник, проскользнув к окну и глядя на уличную темень. - Такое происходит иногда... Когда кто-то переживает... потерю. - Да, - сказал Гарри. - Ты прав. Я... Я искал тебя. Ник промолчал. - Ты... - начал Гарри, чувствуя себя более неудобно, чем он мог ожидать. - Ты... мертв. Но ты находишься тут, правильно? Ник вздохнул, продолжая смотреть на улицу. - Правильно? - Гарри не терпелось услышать ответ. - Ты мертв, но я могу поговорить с тобой... ты можешь гулять по Хогвартсу и вообще где угодно, верно? - Да, - тихо ответил Почти Безголовый Ник. - Верно, я могу и ходить, и говорить. - То есть ты вернулся оттуда, так? - настойчиво продолжил Гарри. - Люди могут возвращаться, верно? Возвращаться привидениями. Они не уходят совсем. Так? - добавил он, когда Ник снова промолчал. - Не все могут вернуться в виде привидения, - поколебавшись, произнес Почти Безголовый Ник. - Что ты имеешь в виду? - быстро спросил Гарри. - Только... Только волшебники. - Ах, это! - Гарри чуть не засмеялся от облегчения. - Я как раз и говорю о волшебнике. Значит, он сможет вернуться, верно? Ник отвернулся от окна и печально посмотрел на Гарри: - Он не вернется. - Кто? - Сириус Блэк, - сказал Ник. - Но ты-то вернулся! - воскликнул Гарри сердито. - Ты вернулся! Ты умер, но не исчез! - Волшебники могут оставить отпечаток самих себя там, где они были. - несчастно сказал Ник. - Но очень немногие так поступают. - Почему? - спросил Гарри. - В любом случае, это не важно. Сириусу плевать, что это не принято. Я знаю, он вернется! Его вера в это была столь сильной, что Гарри даже обернулся к двери, будучи почти уверен, что вот сейчас увидит жемчужно-белого и полупрозрачного Сириуса, с лучащейся улыбкой проплывающего к нему сквозь дверь. - Он не вернется, - повторил Ник. - Он продолжит странствие. - Что значит "странствие"? - быстро спросил Гарри. - Странствие куда? Слушай... что вообще происходит, когда человек умирает? Куда он уходит? Почему не все возвращаются? Почему это место не заполнено призраками? Почему...? - Я не могу ответить - сказал Ник. - Ты же мертв! - раздраженно крикнул Гарри. - Кто же может знать лучше, чем ты? - Я испугался смерти, - сказал Ник тихим голосом. - Я решил остаться. Иногда я задаюсь вопросом, должен ли я был... соглашаться на нечто, что ни жизнь, ни смерть... я на самом деле ни ТАМ, ни ТУТ, - он грустно улыбнулся. - Я не знаю ничего о смерти, Гарри, я выбрал эту слабую имитацию жизни здесь. Может быть, этими вопросами занимаются ученые маги в Отделе Тайн... - Не говори мне об этом! - воскликнул Гарри. - Жаль, что не смог тебе ничем помочь, - мягко произнес Ник. - И... И прости меня, пожалуйста... ты знаешь, там банкет... Ник покинул комнату, оставляя Гарри в одиночестве безучастно смотреть на стену, через которую он прошел. Потеряв надежду увидеть своего крестного еще раз, Гарри чувствовал себя так, как будто он еще раз потерял самого Сириуса. Он медленно пошел обратно по пустому замку, думая, сможет ли он вообще когда-нибудь веселиться. Свернув в коридор, ведущий к Толстой Леди, он увидел кого-то, прикрепляющего к доске на стене записку. Посмотрев повнимательнее, он понял, что это Луна. Рядом не было ни одного подходящего места, чтобы спрятаться, к тому же Луна просто обязана была слышать его шаги. В любом случае, у Гарри уже не оставалось сил, чтобы кого-то избегать. - Привет, - сказала Луна, отступив немного от записки и окинув его рассеянным взглядом. - Как случилось, что ты сейчас не на банкете? - спросил Гарри. - Понимаешь, я в последнее время лишилась большей части моих вещей, - безмятежно сказала Луна. - Ребята берут их и прячут. Ну а так как это наша последняя ночь в Хогвартсе, мне надо бы забрать их все назад, так что я тут объявления развешиваю. Она указала на доску объявлений, куда она только что прикрепила список недостающих книг и предметов одежды с просьбой их вернуть. В Гарри проснулось какое-то новое чувство, чувство отличное от злости или печали, которые заполнили его душу с момента смерти Сириуса. Прошло несколько секунд, прежде чем он догадался, что ему было жалко Луну. - Почему люди прячут твои вещи? - спросил он ее, нахмурив брови. - Эээ... Ну... - она пожала плечами. - Я думаю, что они думают, что я какая-то странная. Некоторые называют меня Свихнувшейся Лавгуд [Луна-лунатик?]. Гарри посмотрел на нее, и это необычное чувство жалости к ней болезненно усилилось. - У них нет никаких оснований брать твои вещи, - решительно заявил Гарри. - Тебе помочь найти их? - Нет, - ответила она, улыбаясь. - Они вернут мои вещи, они в конце концов всегда возвращают их. Просто я хотела бы собраться сегодня... Кстати, а почему ТЫ не на банкете? - Просто мне там не нравится, - пожал плечами Гарри. - Нет, - сказала Луна, осматривая его своими странными, загадочными, немного выступающими глазами. - Я так не думаю. Тот человек, которого убили Пожиратели Смерти, был твоим крестным, так? Джинни рассказала мне. Гарри отрывисто кивнул, но вдруг обнаружил, что он почему-то не против того, что Луна заговорила о Сириусе. Он вспомнил, что она тоже могла видеть Thestrals. - Ты... - начал Гарри. - То есть кто... Кто-нибудь, из тех, кого ты знала, когда нибудь умирал? - Да, - просто ответила Луна. - Моя мама. Она была достаточно необычной ведьмой, она любила проводить разные эксперименты, и однажды одно из ее заклинаний сработало как-то не так... Мне тогда было девять. - Мне жаль, - пробормотал Гарри. - Да, это было действительно ужасно, - продолжила разговор Луна. - Иногда, когда я думаю об этом, мне становится грустно. Но, в любом случае, это не то, как если бы я никогда больше не могла увидеть маму. - А разве это не так? - неуверенно спросил Гарри. Она недоверчиво покачала головой. - Ой, ладно! Ты же слышал их там, за вуалью, правда? - Что ты имеешь в виду?... - В той комнате с аркой. Они просто прячутся от взглядов, вот и все. Ты слышал их. Они посмотрели лруг на друга. Луна слегка улыбнулась. Гарри не знал, что и говорить: Луна верила в эти необычные явления... но все же он был уверен, что тоже слышал голоса за вуалью. - Ты уверена, что не хочешь, чтобы я помог тебе найти твои вещи? - спросил он. - Нет, - ответила Луна. - Нет, я сейчас спущусь вниз, поем местного пудинга и подожду, пока мне их вернут... в конце концов, их всегда возвращают... Что ж, приятного праздника, Гарри. - Да... спасибо, тебе того же. Он смотрел, как она уходила, и груз печали, скопившийся в его груди, кажется, стал немного легче. Во время поездки на Хогвартском Экспрессе на следующий день произошло несколько примечательных событий. Во-первых, Малфой, Крэбб и Гойл, которые всю неделю искали возможность напасть на Гарри, чтобы рядом не было учителей, отловили-таки его, когда он возвращался из туалета. Их атака могла бы даже завершиться успехом, если бы они неосмотрительно не выбрали место для своей засады прямо рядом с купе, в котором ехали члены ОЗ. Они, увидев через стекло, что происходит, поспешили на помощь Гарри. К тому времени, как Эрни МакМиллан, Ханна Эббот, Сьюзан Боунс, Джастин Финч-Флетчли, Энтони Голдштайн и Терри Бут закончили применять свои обширные познания в области злых чар и проклятий, которым Гарри их научил, Малфой, Крэбб и Гойл представляли из себя трех гигантских слизняков, на которых была натянута Хогвартсовская форма. Гарри, Эрни и Джастин подняли их на багажную полку и оставили их там обтекать. - Должен сказать, я представляю лицо мамочки Малфоя, когда он выйдет из поезда, - сказал Эрни с явным удовлетворением. Эрни никак не мог победить в себе неприязнь к Малфою с тех пор, как он в течение своего недолгого пребывания в Команде Инквизиторов снимал очки с Хаффлпаффа. - А вот мама Гойла, наверное, будет рада, - сказал Рон, изучая виновников беспорядка. - Теперь он выглядит намного лучше. Кстати, Гарри, тут подъехала тележка с едой, так что если ты чего-то хочешь.... Гарри поблагодарил остальных и они с Роном пошли обратно в свое купе, купив по пути гору пирожных и тыквенных пирожков. Гермиона опять читала Дейли Пророк, Джинни насмешливо рассматривала The Quibbler, а Невилл поглаживал своего Mimbulus mimbletonia, который за последний год очень сильно вырос и теперь, когда к нему прикасались, издавал странные напевные звуки. Большую часть времени в пути Гарри и Рон провели, играя в волшебные шахматы и слушая, как Гермиона зачитывает отрывки из Дейли Пророка. Теперь он пестрил статьями о том, как отогнать Дементоров, о попытках Министерства Магии выследить Пожирателей Смерти, истеричными письмами, авторы которых уверяли, что они ранним утром видели Лорда Вольдеморта, проходящего мимо их домов. - Это еще вряд ли можно считать началом, - мрачно сказала Гермиона, сворачивая газету. - Но теперь-то уже не долго ждать осталось. - Смотри, Гарри, - сказал Рон, показывая через стекло в коридор. Гарри оглянулся. По коридору проходила Чу в компании с Мариэттой Еджкомб, на которой был надет вязаный подшлемник. Его глаза и глаза Чу на какое-то мгновение встретились. Чу смутилась и, отвернувшись, пошла дальше, а Гарри снова посмотрел на шахматную доску, на которой в это время конь Рона взял его пешку. - Кстати... Эээ... У вас с ней что-то есть? - спросил Рон. - Нет, - ответил Гарри. - Я.. эээ... слышал, что она сейчас встречается с кем-то еще, - нерешительно сказала Гермиона. Гарри даже удивился, отметив, что эти слова его нисколько не задели. Желание чем-то удивить Чу, кажется, осталось в прошлом и более не всплывало. Да и многие другие желания, возникшие еще до смерти Сириуса, теперь потеряли смысл и казались глупыми. Неделя, прошедшая с тех пор, как он в последний раз видел Сириуса, казалось, тянулась намного дольше, чем ей положено, она как бы разделила две вселенные: первую, с Сириусом, и вторую, без него. - Я думаю, она тебе не подходит, - убежденно сказал Рон. - Я имею в виду, что она, конечно, весьма ничего и все такое, но тебе нужен кто-то кто будет с тобой повеселее. - Вероятно, ей веселее с кем-то другим, - сказал Гарри, пожимая плечами. - Кстати, а с кем это она сейчас встречается? - спросил Рон у Гермионы, но за нее ответила Джинни. - С Майклом Корнером. - С Майклом?.. Но... - сказал Рон, вытягиваясь, чтобы пристально взглянуть на нее. - Но с ним же встречаешься ты! - Уже нет, - решительно ответила Джинни. - Он был в ярости от того, что Гриффиндор обыграл Рэйвенкло в квиддич и все время ходил мрачным и надувшимся, так что я бросила его, и он ушел к Чу. - Она рассеянно почесала нос кончиком пера, перевернула The Quibbler вверх ногами и начала отмечать ответы в тесте. Рон же, судя по его виду, остался доволен услышанным. - Ну, я всегда думал, что он немного придурок, - сказал он, двигая королеву к дрожащей ладье Гарри. - Так даже лучше. В следующий раз выбери кого-то получше. Он бросил странный взгляд в сторону Гарри, говоря это. - Ну, я уже выбрала Дина Томаса, как, по-твоему, он получше? - рассеянно спросила Джинни. - ЧТО? - воскликнул Рон, переворачивая шахматную доску. Крукшанкс сразу нырнул вниз за падающими фигурами, а Хедвига и Свинринстель начали сердито чирикать и ухать сверху. Когда поезд замедлил ход, Гарри подумал, что никогда раньше он не испытывал более сильного желания не покидать его. Ему даже стало интересно, что будет, если он просто откажется сходить, а останется упрямо сидеть там до первого сентября, когда поезд отвезет-таки его обратно в Хогвартс. Однако, когда поезд остановился, он спустил клетку с Хедвигой и приготовился доставать свой чемодан, как обычно. Когда контролер просигналил Гарри Рону и Гермионе, что уже можно проходить через магический барьер между платформами 9 и 10, Гарри был очень удивлен, увидев группу людей, ожидавшую его с другой стороны, однако которую он сам увидеть не ожидал совсем. Там были Дикоглаз Муди, который выглядел весьма зловеще в котелке, натянутом по самый его магический глаз, его скрюченные руки сжимали длинную трость, сам он был как следует завернут в широкий плащ. Позади него стояла Тонкс, ее светлые волосы цвета розовой жевательной резинки блестели в свете солнца, с трудом пропускаемого грязными стеклами потолка вокзала, на ней были джинсы с огромным количеством заплаток и светло-фиолетовая футболка с рисунком по легенде о Сестрах-предсказательницах. За Тонкс стоял Люпин, его лицо побледнело, волосы поседели, под поношенной шинелью были не менее поношенные свитер и брюки. Перед всей этой группой стояли мистер и миссис Уизли, одетые в свою лучшую маггловскую одежду, и Фред с Джорджем, оба в новых куртках из слегка мрачного зеленого чешуйчатого материала. - Рон! Джинни! - позвала миссис Уизли, спеша вперед и обнимая своих детей. - О, Гарри, дорогой, как ты? - Нормально, - соврал Гарри, пока она заключала его в тугие объятия. Поверх ее волос он увидел, как Рон вытаращился на новую одежду близнецов. - Что это такое? - спросил он, указывая на куртки. - Лучшая драконья кожа, маленький брат, - сказал Фред, придавая голосу оттенок важности. - Бизнес быстро развивается, и мы подумали, что пора бы сделать себе что-нибудь приятное. - Привет, Гарри, - сказал Люпин, когда миссис Уизли отпустила его, чтобы поприветствовать Гермиону. - Привет, - сказал Гарри. - Я не ожидал... Что вы все тут делаете? - Ну... - сказал Люпин с легкой улыбкой. - Мы решили, что стоит немного поговорить с твоими дядей и тетей, прежде чем они заберут тебя домой. - Не уверен, хорошая ли это идея, - сказал Гарри. - О, поверь мне, хорошая, - прорычал Муди, прихромавший поближе. - Это, должно быть, они, а, Поттер? Он показал большим пальцем через плечо. Его магический глаз, судя по всему, мог видеть как сквозь заднюю часть головы, так и сквозь котелок, который был на нее натянут. Гарри подвинулся на дюйм или что-то около того, чтобы увидеть, куда показывает Дикоглаз, и там действительно были Дурсли, которые были явно в ужасе от вида компании, встречающей Гарри. - А, Гарри, - сказал мистер Уизли, отворачиваясь от родителей Гермионы, которых только что с энтузиазмом приветствовал, и которые теперь обнимали Гермиону. - Ну так что, пошли? - Да, я считаю, пора, Артур, - сказал Муди. Они с мистером Уизли возглавили движение, которые уже едва-едва не опускались на пол. Гермиона дипломатично отвязалась от своей мамы, чтобы присоединиться к этой процессии. - Добрый день, - вежливо сказал мистер Уизли дяде Вернону, подходя и останавливаясь прямо перед ним. - Вы, наверное, помните меня, меня зовут Артур Уизли. Мистер Уизли два года назад в одиночку разрушил половину гостиной в доме Дурслей, так что Гарри сильно удивился бы, если бы дядя Вернон его забыл. Дядя Вернон окрасился в самый темный оттенок красновато-коричневого цвета и свирепо взглянул на мистера Уизли, но все-таки счел нужным промолчать, отчасти потому, что соотношение количества Дурслей ко всем остальным было один к двум. Тетя Петунья выглядела одновременно обеспокоенной и испуганной и не переставала оглядываться вокруг, боясь, что кто-то, кто ее знает, увидит ее в такой компании. Дадли тем временем пытался выглядеть маленьким и незаметным - искусство, которое было для него чрезмерно сложно. - Мы подумали, что нам стоило бы перемолвиться парой слов о Гарри, - сказал мистер Уизли, продолжая улыбаться. - Да, - прорычал Муди. - О том, как вам следует к нему относиться, пока он живет у вас. Усы дяди Вернона возмущенно ощетинились. Может быть, потому, что котелок Муди ввел его в заблуждение, и он думал, что имеет дело с родственной душой. - Я не знаю, что у вас за дело до того, что происходит в моем доме... - Я думаю, тем, чего ты не знаешь, можно легко заполнить несколько книг, Дурсли, - прорычал Муди. - В любом случае, это еще не все, - вставила Тонкс, чьи розовые волосы, кажется, напрягали тетю Петунью больше, чем все остальное вместе взятое, так что она предпочла закрыть глаза, чем смотреть на это. - Все будет, если мы узнаем, что вы плохо относитесь к Гарри. - И постарайтесь не совершать ошибок, мы все равно узнаем о них, - вежливо сказал Люпин. - Да, - сказал мистер Уизли. - даже если вы запретите Гарри пользоваться фелетоном. - Телефоном, - прошептала Гермиона. - Если мы узнаем, что вы плохо обращаетесь с Гарри, вы будете отвечать перед нами, - сказал Муди. Дядя Вернон зловеще раздулся. Казалось, его чувство оскорбленности уже начало перевешивать чувство опасения этой кучки чудаков. - Вы угрожаете мне, сэр? - спросил он так громко, что проходившие мимо люди удивленно взглянули на него. - Да, - ответил Дикоглаз, который, казалось, был доволен, что дядя Вернон осознал этот факт так быстро. - Я что, похож на человека, которого можно запугать? - рявкнул дядя Вернон. - Ну... - сказал Муди, снимая котелок, чтобы открыть его дико вращающийся магический глаз. Дядя Вернон от страха отскочил назад и стонкнулся с багажной тележкой. - Да, думаю, похож, Дурсли. Он отвернулся от дяди Вернона, чтобы посмотреть на Гарри. - Вот что, Поттер... Дай знать, если мы тебе понадобимся. Если три дня подряд от тебя не будет новостей, то мы пошлем кого-нибудь к вам... Тетя Петунья жалобно хныкнула. Было более, чем ясно, что она думает о том, что скажут соседи, если увидят, как по садовой дорожке их дома идет кто-то из этих людей. - До свиданья, Поттер, - сказал Муди, на секунду сжимая его плечо своей скрюченной рукой. - Будь осторожен, Гарри, - тихо сказал Люпин. - Оставайся на связи. - Гарри, мы заберем тебя оттуда сразу, как только сможем, - прошептала миссис Уизли, снова обнимая его. - Скоро увидимся, друг, - взволнованно сказал Рон, пожимая Гарри руку. - Очень скоро, Гарри, - серьезно добавила Гермиона. - Мы обещаем. Гарри кивнул. Он не мог найти слов, чтобы сказать им, что это для него значит: видеть их всех собранных вместе, здесь, с ним. Вместо этого он улыбнулся, помахал им рукой, повернулся и пошел по станции к залитой солнцем улице, а следом за ним спешили дядя Вернон, тетя Петунья и Дадли.

КОНЕЦ

Используются технологии uCoz